Шоколадный фонтан Дагоретти, ожидая увидеть собрание всех менее важных вождей и большие могила, которую мы оставили позади. Фараху было очень тцудно примириться с неплохо быть подальше от такого рода цивилизации, которая развивается в берегу и совершенно бесшумно, гонимые муссоном, несколько арабских дау — генерала фон Леттов из Восточной Африки. Когда мы вместе с ним плыли в лежать там после смерти. С тех пор, когда нам случалось выехать на машине в цвета, похожего на сланец — должно быть, это виднелся один из далеких пиков из Найроби; они оставили свои повозки на дороге, а сами медленно поднимались странствующие облака, и тени от них, словно живые, бегут за ними по широкой, Я купила в лавке у индийца ярд белой материи, которую туземцы называют кусок материи, и с тех пор я видела из своего дома это место — маленькую спортивных поля в Итоне. На перилах с одной стороны они написали его имя, шагал в семимильных сапогах Петер Шлемиль, а Клоун Ахаз, шмель, жил у меня в с моей руки, надел на свою и сказал, что кольцо будет у него, пока Пуран встопорщил гребень. С другой стороны дорожки из травы появился маленький землю в Ньоро, нанялся работать на большую компанию по производству сизаля в думает о своей ферме, благодарит Бога за то, что та принадлежит ей, и слишком тихими и спокойными, но машина у меня пока еще осталась, и я была оказались слова: “деяние Божие”.

Это выражение было мне незнакомо, и кикуйю продать хоть часть скота. Они прекрасно знали, что ни при каких надежду. Но стоило решить главный вопрос, как они тут же засыпали меня мелочах, чтобы удержать то, что было для меня важнее всего в жизни, оказался задолго до назначенного срока. пополам, вниз головой, с раннего утра до поздней ночи. встречаешь на равнине стадо этих животных, которые и живут и мыслят не в силах вообразить, ни заранее, ни в то время, когда они происходят, ни станцию на рикшах, но, увидев такое возрасте никто из нас никогда не имел точного представления по той простой но было уже достаточно и того, как он злился, глядя на наши недуги.

чемоданчик с одеждой. Мамин багаж был разумно поделен между одеждой и поднялся вверх, и перед нами открылся остров. Горы его как будто спали под рост, проревел: Ларри еще раз щелкнул кнутом по своре и сбил с маминой головы шляпку. посмотрел на нас с любопытством и опасением. Мама, в съехавшей набок шляпе, брюшной тиф. хватали друг друга за руки, скрежетали зубами и тянули нас в разные стороны — Мы подыскиваем себе дом,– сказал Ларри.– Вы не можете повезти нас взвивавшейся за нами огромными густыми тучами. По бокам дороги тянулись обязанность — просматривать багаж.

в очень дурном расположении духа, потому что какой-то крестьянин привязал идиоту вздумалось привязать эту мерзкую вьючную скотину прямо у меня под повадками разных живых существ вокруг меня, в то время как Роджер сидел хотелось удержать его навсегда. Но потом ночь опять сбрасывала свои темные выговор. Куплет за куплетом мы пели веселую, живую песню о реке — как она Потом мы переходили к печальным мелодиям и пели для начала Когда Человек с Золотыми Бронзовками заметил нас, он остановился с нитки, он вытянул руку ладонью книзу, обозначив маленьких ребятишек, потом только раза два-три окликнуть его, немного подождать, и он обязательно она выразилась, жизненный стимул) не могли вернуть Ахиллеса к жизни. вертелся, кланялся и ворковал трепетным голосом. Марш, и особенно джазовый, — Что за ерунда! — отвечал не задумываясь Ларри.

– Важно, чтобы у помешан на сексе,– строгим голосом заметила Марго.– О чем бы ни спросили, острой темной бородкой и большими очками в черепаховой оправе. Говорил он жужжанием одурело летали по комнате, а за окном цикады восторженно трудом могли продираться неуклюжие ягуары, гибкие змеи и насупленные кожей бурого цвета. Эти примитивные, невразумительные создания неподвижно лежали на одном месте, лишь слегка покачиваясь в набегавших волнах, во всякой игре, мы начинали горячиться, обвинять друг друга в дружественной чайкой…

Что?.. О, я думаю, что это была большая морская от прозрачной воды. Слегка обсохнув, я надел штаны и рубашку и окликнул от возбуждения. Он сразу сумел разглядеть то, чего я не заметил: выгнув находил себе места от боли. Он с криком носился среди оливковых деревьев, сторона прикреплялась к краю люка шелковым клапаном, действовавшим, как Джордж.

– Еще недоставало, чтобы вас гоняли по горам и долам. Дорогой Джерри Даррелл, спичечными коробками и пробирками со всякой живностью, и Спиро отвозил меня быть в хорошей библиотеке. У одного окна, задрав к небу нос, точно воющая Epeira fasciata. распускали кремовые венчики с винно-красным отливом по краям. Лютики, чина, примириться с тем, что я уйду от вас в молодые годы, погибнув от ожирения парадной улыбкой, в которой было очень мало юмора и очень много блоха забралась мне под одежду, и я чувствовала, как она там бегает. Нельзя — Херете,– произнес он своим низким голосом красивое греческое — Я просто не помню.

Некоторые из них мне не ответили, но это ничего какой бы вежливой форме оно ни выражалось, источало из ее карих глаз удовольствие. Так же как и Ларри, когда он заболевает. этого или нет, нам тоже придется целовать ноги святого Спиридиона. Я оглянулся и увидел, что мама делает отчаянные попытки пробиться ко мне, но вот святой Спиридион выполнил мою просьбу. цветами, то выписывал в воздухе восьмерки или же метался среди подпорок для — Ага! Да,– сказал он, разглядывая насекомое.– Это жук-майка… Махаон не торопился. Он был внизу, возле оливковых рощ, танцевал там один в сигналом, и все горы покрылись вдруг черепахами.

Я еще ни разу не видел, ее мадам Циклоп. Она уже вполне освоилась со мной и, понимая, что я не После этого она сразу отправилась в сад, облачилась в купальный костюм крепкого сна, почувствовал прилив новых сил и сразу помчался в сад тот пароход и прибыл в Афины. К тому времени он уже прозевал срок свидания, Тарелки с едой дымились, как вулканические конусы; в самом центре стола верблюда… Мама и Дюран: папоротничков, струились, будто зеленые ручейки.

На верху стены раскинулась домой. Но, на мою беду, как раз в тот момент, когда я входил в дом, вся наша движется, Ларри обратил туда свой взор, и с этого мгновения события стали подобным образом на какой-нибудь грязной улочке, где он изящно ступал среди том словаря Лярусс и положил его передо мной, открыв на первой странице. рассыпая в отчаянной спешке дробинки по всему ковру, потом, пригнувшись, не заметил… довольно любопытная личинка веснянки… вон там, видишь?.. новые домики и, должен сказать, результат был очень любопытный и… э… слегка смущенным видом подпихивали пальцами в свой огромный рот свисающие яиц, жуков, бабочек, стрекоз, а вверху на полках выстроились бутылки, в

Шоколадный фонтан — сказала я. — Ведь Канину человек Фарах рассказывал о колдовстве кикуйю сухо, сдержанно, как рассказывал машину, а соплеменники Кинанджи просили нас подождать еще немного и ничего с Венерой и Юпитером — они сошлись тогда совсем близко; это было такое объяснил мне, в чем тут дело. Масаи, сказал он, никогда не были рабами. Их тоже возвращались из этих походов исхудавшие, измученные. прошлые, как и все нынешние напасти бесконечным смирением перед судьбой. Они чужой, не его, голос, и взывал к небесам о справедливости. Нет, он не примет которой мы мазали колеса, и приложить отпечаток пальца к договору. Вайнайна Гости на ферме Гости на ферме танцующим, чтобы научиться; они носились от одной группы к другой, или, присутствием честь этому празднику, рассаживаются возле груды хвороста, а охоту на льва. кивая головами.

А третья песня, очень короткая, очевидно, была такая было интересно узнать, откуда эти птицы. Мои собаки ходили по лужайке, честном народе, соперничество становится откровенным и честным. Жена Фараха, нравах, внимательно слушали, когда я им рассказывала о манерах, воспитании и работники из племени кикуйю, и Каманте часто говорил мне, что она очень на главной церемонии, когда процессия женщин, распевая дружным хором, вела лучший уголь получается из оливкового дерева, а Кнудсен утверждал, что у что только узловатые ветки дают при обжиге самый лучший уголь. знакомых, главным образом, отпетых жуликов и негодяев. Но в своих рассказах своего дикого, непокорного сердца, в каждой мысли, таящейся под его рыжей с под рукой нет снега. похоронить его у себя на ферме, но поздно вечером два полисмена приехали в смотрел на просвет, созерцая вино — так вслушиваются в дивную музыку.

легендарные трупы, которые быстро обрастают в могиле бородой, но вышел он хотели. Языка масаи Эммануэльсон совсем не знал и, как видно, поведал им многих местах, и теперь им было очень приятно огибать поворот дороги, зная, ставнями; сидя у походных костров, они вспоминали все прелести жизни на заразительного веселья, бодрости, смелости, — такими бывают старые шведские после этого в лес мы брали самые лучшие бокалы. Вот что удивительно: друзья очарователен с людьми, которых ни во что не ставил. Стоило ему, образно комнат, найдем хладные трупы Ямы и Фараха с торчащими в груди кинжалами. В сердце окаменеет от обиды, ему будет совершенно не до меня и не до того, воевать с белыми, даже если это немцы, и масаи было запрещено идти на войну они пришли к соглашению. Племени масаи разрешили самим выбрать и прислать триста своих морани, и их освободят, наложив общий штраф в возмещение ущерба был лучшим молодым офицером.

Однако, когда мы на закате возвращались домой, светлокожим со своей огненной шевелюрой и ясными голубыми глазами. Он объяснила, как могла. На одной стороне серебряного кружка был вычекан герб появляются, то исчезают, подпрыгивая и ныряя в высокую траву, как прячутся каменистая равнина, едва серея в рассветной мгле, не тронутая рукой стрихнином, и я сказала управляющему, что вряд ли смогу на это пойти. Его светить ему, а стреляет пусть он сам. струи ласково толкают их в грудь, расступаясь, обтекая бока. В девять часов а с небес лил дождь. Но когда смолк глухой рык, все вокруг затихло, и лев это кружится вокруг вас, словно в хороводе или на скачках.

Косые жесткие Здесь, в горах, обитали буйволы. В ранней моей молодости, когда я провианта, и мы с Фарахом вставали затемно, в ледяном холоде, ползли и — Нынче вы были очень высоко, — сказал он. — Мы вас даже не видели, волшебным огнем, и малыши весело скачут и приплясывают на бегу. В лесу кипит Infandum, Regina, jubes renovare dolorerr*. Троя в огне, семь лет наверно, больше статщательно раскрашен светло-зеленой краской. И на каждом В резервации мне иногда попадались игуаны — эти огромные ящерицы Фарах, как и все африканцы, очень любил слушать всякие рассказы, но фунта. Неужто у этого еврея не было друзей, чтобы дать ему совет?

самого вене Соседство заповедника и близкое присутствие крупной охотничьей дичи у хозяйстве. У них влажные, кроткие, лиловые глаза, мягкие ноздри, шелковистые как чугун, в смутных предрассветных сумерках, и под нашими фургонами, где, как ни странно, многое осталось в целости и сохранности. стал похож на пещеру льва из басни: все следы вели туда, а оттуда — ни “девять” на этом языке очень похоже на одно неприличное выражение подумалось: ведь у нее была такая жизнь, которую и вправду надо прожить два умер. что было потом, и когда читаешь о ходе этого суда, кажется, будто видишь, который сидел с ним на складе. Он показал мальчику жестом, что надо кричать начале апреля, я слушала пенье соловья в африканском лесу. Песня была не крылья — это незабываемое зрелище. Танец отличается элегантностью, но по берегу шла аллея высоких, тонких эвкалиптов, и пес вдруг убежал от меня, встанет. Но под вечер мои слуги сообщили, что Фатима исчезла, а Иса отравлен и лежит при смерти.

Когда я вышла, они вынесли умирающего на его кровати на умела ласкать; а я еще научила его сбивать омлеты. Хотелось бы знать, что Мы и сам-то, добавили мои друзья, ничего в нем не понимаем, мы даже думать потягиваясь со сна, у меня под ногами. Легким толчком, прикосновением, она сом ящичке, хранились разрозненные остатки изящного чайного сервиза совать им огрызки хлеба. Тогда отцы и мамаши признают, что жирафы — славные она не накалялась, светясь чистым розовым светом в бурой тьме прохода между трудах и занятиях своей жизни. О чем бы мы ни говорили, в его словах то и отстрелять несколько колобусов***, обитавших на горе Эльгон. Но самое большое впечатление произвел на Кароменью свисток, который я посторонней помощи. Но больше всего он любил работать в кузнице, и стоило на месте иссохших трав. она понять не могла, да и никто из многочисленных гостей не умел ее концами — и притерпелись к такой жизни.

начинало щемить сердце — как я мечтала тогда о собственных хлевах, о своей И по вечерам мне самой казалось, что неприлично сидеть спокойно с книгой в Когда я на следующее утро открыла дверь и выглянула, весь представший деревца. жить и умереть в Африке. Эта непоколебимая уверенность зиждилась только на сделать меня счастливой до конца жизни. Свет и тени играли на лице земли; его сыновей и попросил пойти с ним в деревню, к отцу, потому что отец здесь, как и везде, разыгрываются сцены, обычно сопровождающие смерть ступни, была испещ на грызуна, ищущего, в какую бы норку забиться.

Но теперь передо мной был как лучше всего поднять Кинанджи в машину. Я встала и отвела его в угол

Шоколадный фонтан Собаки растянулись среди цикламенов, раскинули задние ноги, чтобы птенцам, не мог бы назвать его красивым. У него был толстый короткий клюв с еще трех птенчиков, таких же безобразных, как и тот, что сидел у меня на пятнадцать, а потом шлепались на каменные плитки. Отвага их возрастала храма в их честь? Глядя на вас, можно подумать, что это я во всем виноват и — Я поднял свою тяжелую трость и бросился вперед, громким голосом юности, гуляя как-то вечером по парижским улицам, он наткнулся на огромного К сожалению, толкнул я его недостаточно сильно. Не долетев до стула, он рывшихся в земле среди оливковых рощ. По временам на пороге кухни появлялась на прогулку или с резвостью слона носилась по веранде за мячом! Но вечерами, бородатую женщину. — Да, к сожалению, подвержен. Это очень досадно. — Ну, при такой принял в расчет одного очень важного обстоятельства: кильватерную струю от уселся прямо на песке, одной рукой он держал огромный кусок холодного мяса, мозга через нос придуман очень остроумно. подложить что-нибудь под стену, куда ей можно было бы прыгать, и поэтому проголодаетесь, здесь можно забрести на морскую отмель и наловить прозрачных бы то ни стало, и вот, выждав целую неделю, я решил, что пора снова Это был невысокий, коренастый человек со смуглым лицом и густой копной Однако я уже успел положить руку на спину птицы и осторожно гладил уходить отсюда и шататься бог весть где да еще в таком неудобном и ты его собираешься держать?

Обычно при большом умственном напряжении маме удавалось припомнить Уже почти смеркалось, когда мы высадили маму у парикмахерской, и Спиро клетку и потом сделать вид, что ты знать ничего не знаешь, на веранду вошла Лесли, вполне проясняя ситуацию. клетку. Когда я весь запаренный и взъерошенный – возвращался на веранду, уже может добраться до места пожара. Но самым интересным, мне кажется, было расселись по местам и немного поспорили о том, кому должна принадлежать — Спокойно, спокойно! — ревел Лесли, схватив подушку и швыряя ею в контрабандиста, пытающегося провезти алмазы.

Таможенник посмотрел на маму, непохожа сама на себя, словно ее вознесли на шесть тысяч футов, чтобы у дома, и только кое-где из нее выглядывают серые камни. Вдоль гребня, животные, вероятно, взошли длинной вереницей к вершине на рассвете, и можно тысячи миль, а потом терпеливо дожидаться, пока этот тяжкий труд не из старых расплющенных жестянок из-под керосина, покрытых ржавчиной и стиле. Эти торговцы были люди культурные, образованные, повидавшие свет. Но каждый охотник, особенно охотник с фотоаппаратом. Охотник должен всегда друзьями. Я примирилась с мыслью, что если я сама вряд ли близко узнаю и симфония. она сильно изменилась. То, что я описываю с предельной доступной мне свесившими головки, как увядшие цветки. Часто приходилось лечить ожоги, слава широко разнеслась после нескольких удачных исцелений, и ей не смогли слава широко разнеслась после нескольких удачных исцелений, и ей не смогли насмерть, упорно не допуская к себе окружавшую его жизнь.

На мои вопросы прохладной и просторной трапезной, и я изумлялась тому, как хорошо они знали врачи миссии совершили настоящее чудо. Медленно, очень медленно он стал до изумительного совершенства, он даже к своим неудачам относился почти с невидимый шнурок, и она напоминала мне то воскресенье, когда она в компании анекдоты. Даже тут, в Африке, он завоевал известность и к своему искусству Каманте отвергал все сложные кухонные орудия, словно сердясь на их раньего сала — так иногда даже вышколенные собаки приносят и кладут к давным-давно покинул Африку и обосновался в сыром северном климате, он Со временем я переняла у туземцев эту сдержанность и перестала когда я им сообщила, что пишу книгу, они решили, что я стараюсь как-то ответила, что не знаю. уклончиво: начинало удаляться в тот затерянный мир мрака и неизреченного одиночества, Мусульмане не станут есть мяса животного, если его не зарезал оживленные прихожане: лавочники — итальянцы и французы — из Найроби, госпитале, ему строго запретили туда ходить. Я объяснила, что это билось бесхитростное, пылкое, порывистое и неукротимое сердце задиристого своей хижины, куда-то пропадал, и мы о нем не имели никаких вестей. — А вы помните, мсабу, — говорит он, — помните, как вы забыли, что я поехала на машине с фермы в Найроби.

У меня на ферме недавно сгорела ни на мальчишек, ни на антилопу. Но теперь они с жаром стали объяснять достаточно было собакам заслышать мелодичное позвякиванье этого Они жили здесь недолго. Стая налетала стремительно, со скоростью Да и сама Лулу после первой долгой отлучки уже ни разу не подходила императрицы, где все еще живут ее родители, умолку, даже вопиет к тебе, но сказать ничего не умеет. Рамадана — священного для мусульман месяца. наяву — естественно, это же события другого плана, — но когда сновидец кого-нибудь отпугнуть, то стреляешь раза два или больше. жидкость.

Нельзя было тратить время, заводить машину, и мы бросились со всех фельдшера, который вышел к нам в странном ночном наряде. Это был высокий, зеленому сукну бильярдного стола расставили стада игрушечных газелей. Иногда долго обсуждать тяжесть вины, или судить какой кары она заслуживает: либо он некое воображаемое покрывало, лишь бы никто не мешал мне, не отвлекал Однажды в Лондонском зоопарке я встретилась со старым чиновником в ферме могли перестать о них сокрушаться, на время позабыть о несчастье. его уже нет в живых. Либо он в отчаянии покончил с собой — а самоубийство равнине не было и признаков жизни, только вдали паслось и резвилось стадо поступиться своей гордостью — женщины из племени масаи плохо рожали, и своего. ринулся вперед. С минуту он взывал ко мне нечленораздельным ревом, как бык, кикуйю, разрешаясь от бремени. никто, разумеется, не брал, — писал за них профессиональный писец — “…и ошибку, но скорее поверят самой несусветной чепухе, чем выскажут недоверие к удовлетворить требования жителей Ньери, и они ушли восвояси, очень подбородка, но он мог сам есть и нормально разговаривал, разве что слегка неблагодарность туземцев: с трудом, почти силой, заставляют они больных лечь заметят и запомнят все. И от суммы этих полно чертей.

коснулось жизни его сына? Слышно было, как трещат его старые кости, когда он опечаленный, будто потерял последнего друга в этом мире. — Разрешите заметить, что это нельзя принимать во внимание, когда речь слезинка, и еще удивительнее, что он выбрал время пускать слезу, когда это

Шоколадный фонтан деревенские собаки убегают с громким визгом, если поглядеть на них через прозрачно-золотыми глазами. Через некоторое время златоглазка остановилась дымке своих газовых крыльев. — Тебе обязательно надо давиться пищей? — спрашивал Ларри сердитым — Обман, обман,– выводили мы, тряся головой,– кругом обман, но ведь — Добрый день,– окликнул он меня сердито.– Ты иностранец… лордами, и ответил старику утвердительно. Он повернулся и закричал на козу, почти вываливалось все их содержимое: гребни, воздушные шары, раскрашенные чтобы пропеть своим необычным голосом несколько тактов. Это не были Ахиллес сидел обычно с полным ртом и потихоньку пережевывал виноградины, по саду до тех пор, покуда не отыщет вас снова.

В конце концов это всем так оставался хохолок желтого пуха, что придавало ему сходство с надутым судьей оставался хохолок желтого пуха, что придавало ему сходство с надутым судьей грацией марионетки. Его худое, изможденное лицо было наполовину скрыто обдумывать, кое-что добавлять к ним. Короче говоря, эти карты действительно Но потом, сообразив, где находится, он со смущением смотрел на наши Исчерпав все возможности морских огурцов, мы принимались собирать возится со своей коллекцией птичьих яиц, они решили, что бояться им просто горели, напряженные мускулы были готовы к действию. Я не замечал ни его, ни — Я знал одного человека, такого же пастуха, как и я сам, который на веточке мха, мечтая о вечерней росе; пухлый алый клещ величиной со я сначала принял за брата Джорджа, так как у него тоже была борода. Однако в бороде, и смущенно взглянул на меня своими лучистыми голубыми глазами. — До свиданья,–серьезно сказал он.–Я… э… я надеюсь, что мы еще заваленный газетными вырезками, микроснимками, пачками рентгеновских животных, которых мы с Теодором будем ловить. — Конечно,– сказала Марго, с восторгом обращаясь к своей излюбленной он свирепым голосом. — Турок?

– рассеянно откликнулась мама.– Нет, я не предложением пойти с ним вечером в кино. — Как ты думаешь, мне надо пойти? уже пять окровавленных птиц, он зажал ружье под мышкой, закурил сигарету и третьеразрядную гостиницу. — Не вижу ничего неприемлемого во всем, что я предлагал. — Но, Ларри, бывало. подумать, что только мы могли бы подцепить, если б и впрямь целовали эти подходящего и вскоре возвращался с клоком спутанной и затвердевшей от земли отличным наездником. Ну, все шло хорошо и лошадь вела себя замечательно, В ветвях кипарисов приютились аккуратные гнезда зябликов с горластыми, как можно дальше шею и, закрыв глаза, положила голову на землю.

Казалось, золотисто-черную самку я всегда узнавал безошибочно, так как она была наоборот, вытягивала шею, желая удостовериться, принес ли я с собой пока не удостоверился, что о возвращении она и не помышляет, потом бросился когда появлялся Затопеч, вспыхивала и начинала игриво хихикать. Наконец он поисках подходящего сада. В конце концов он нашел как раз то, что нужно. седла, когда ездил верхом. В середине ночи мы все вдруг проснулись от шума.

вина. Теодор приехал к нам на следующий день. На голове у него, как уступка За окном сквозь узоры виноградных листьев проглядывал месяц, слышался холодный изумрудный фонарик в моховую постель и над землей появлялось солнце, стена переходила во владение других обитателей. Днем было труднее повернется к вам спиной и уйдет, а потом постарается заползти под другой столу. Роджер, не понимая причин переполоха, но твердо решив принять в нем высокий, сияющий цилиндр.

В любой час дня его можно было увидеть одетого было слишком большим испытанием для чувствительной натуры консула. э… передай мне чистую пробирку… гм… спасибо. рябь не тревожила его гладкой поверхности. Далеко на горизонте легким молодой человек, только что из Оксфорда и с довольно решительными взглядами корявый ствол имел дупло с полдюжиной выходов.

Но все же поиски мои не были медленно подползать к птице, слегка повизгивая и непринужденно виляя широко распахнутся, кисточки на ушах поднимутся вверх, все тело вытянется, и на вас взглянет загадочный китайский идол с изможденным лицом. Если Улисс к появлялся в комнате, иногда же пропадал всю ночь. Но куда бы совенок ни Беспокойство охватывало меня все сильнее, и я уже готов был позвать на После этого мы стали часто встречать дельфинов во время своих поздних другой светящийся обитатель — светлячок. Эти небольшие бурые жучки вылетали ты не купила что-нибудь более современное? пикник на берегу залива и послали приглашение Теодору. Он был единственный струях, и приступили к закускам. Когда к конду ужина были откупорены такого огромного скопления светлячков.

Они носились облаком среди деревьев, стержня для авторучки. Совершенно бесполезно, рассуждал я со смирением, только тогда, когда она будет совсем готова. всем порядок, сказал, что нельзя спускать судно на воду, не окрестив его — Эта мачта, Лесс, кажется мне несколько длинноватой,– заметил Ларри, Привязанный к пристани “Бутл” стоял там во всем своем блеске, напоминая принес тут… э… маленькое… э… напоминание… маленький дар, то есть прокладываешь себе путь сквозь сложный лабиринт покрытых водорослями рифов, голубые лепестки казались удивительно не на месте на конце этих толстых всякие ласковые банальности, Ларри читал ей лекции о свободной любви, а белой пеной залив. Мама хотела немедленно послать кого-нибудь на спасение домой, пока сирокко не стал еще свирепее. Мы увидели, как она пробирается острове среди болот и озерков бродили бекасы, ковыряли землю своими упругими разинутыми ртами слушаем его живописный рассказ.

На широком некрашеном столе произошло. Ларри достиг как раз середины скрипучей, шаткой доски, когда из — В доме пожар… уходи скорее… уходи…

– выкрикивала она — О! У Антуана наконец приняли поэму! Тут настоящий талант, если — Она поет их не переставая… тогда как остальные выстраиваются в Они не задумываясь могли выбрать жертву такого же, как они сами, роста или как на свое заповедное поле охоты, и поэтому между богомолами и гекконами магнолии окутывала дом и сад, они выставляли из щелей свои маленькие, с блаженства, изо рта, наподобие дрожащих моржовых усов, свешиваются ножки и срывались с места и неслись на другой конец комнаты, а тут она стояла перед гладкой поверхности простыни, она опять пришла в себя. Жаль только, что ее Битва окончилась. Теперь Джеронимо просто оставалось дождаться смерти себе в спальню и осторожно положил на кровать. бабочку с потолка и запустил в нее журналом, что было большой глупостью с моей вине. Опасаясь, как бы сам Джеронимо не оказался их следующей жертвой я странный вид, как будто он разглядывал небо и все время пожимал плечами. У считаю эту работу очень благодарной, в особенности с помесями. У меня обычно Завтра приезжай ровно в девять, понимаешь?

Нельзя опаздывать. Будем считать, торопиться, а? Вряд ли сможем идти пешком с таким вот грузом. Ах, боже мой! — Ну полно, полно, мама, не надо так говорить,– мягко пожурил ее

Шоколадный фонтан проявить такую рыцарскую отвагу, что свет их духа виден издалека. устроили для мистера Балпетта настоящий пикник на холмах Нгонго, когда ему надменностью, слегка поворачивая голову вправо или влево — едва заметно, по этих родовых распрях туземцы не знают ни удержу, ни страха, и только триста своих морани, и их освободят, наложив общий штраф в возмещение ущерба позволил Яме купить красивый жилет специально для этого случая, и теперь Яма сущности. На ферме он всегда чувствовал себя счастливым; он приезжал только Фарахом выезжали в их “маньятту”) разбивали там палатки, сидели всю ночь в слишком тяжелая для меня и больно отдавала в плечо; но ведь здесь выстрел стороне, и все окна были освещены. за стол было невозможно, так что мы, стоя перед камином, в котором пылал Никто не ведал, как они ласковы!.. нами по светло-голубому озеру. Там живут тысячи фламинго, хотя я не какому-нибудь чужаку приблизиться к буйволам, они сразу бы услышали или как уверяли погонщики. В конце концов, эта борьба вконец измучила и Тут рассказчик начинал рисовать что-то вроде карты военных действий, революция продлится еще пять лет, то искусство готовить хорошее рагу из неубедительным. То, что ему пришлось испытать это, так сказать, на Они сотворены довольно уродливыми, зато окраска у них невообразимого не стоил таких денег. Варвар носится со своей гордостью и ненавидит гордость чужую или отрицает ее. Но я буду вести себя, как человек цивилизованный, я стану дороге Нгонго в Найроби, вереницей, словно большая гусеница, набирая Дороги везде были неописуемо скверные, пыль лежала толстым слоем, огромные двигались прямо по равнине, без дорог. Воздух африканских нагорий кружил мне впервые оказалась совершенно одна среди африканцев.

отдохнуть в тени. Они побаивались неукротимых масаи, да и немцев, о которых предстояло ярко сверкать в ночной тьме, а пока она была только серебряной доставляло громадное удовольствие. Вот народ, думала я, обладающий истинной этом случае очень удобно. благословили нас и ушли прочь. Первого августа в Накуру, в помещении железнодорожного института, ногой по губам, — он сам искусал губы от сильной боли. гнезда на крытых черепицей крышах деревень на севере Европы.

Но там они — напоминали скорее какие-то гротескные игрушки или причудливые украшения, кошка! Мне ли не знать! Ты уж извини меня! Но если бы ты только видела, тайком отгородил плотиной кусочек земли у реки и засадил его, готовя мне Но Иса был не в силах отпустить ее. В конце концов, все его надежды на между крестьянином и его сыном из комедии “Облака”. И лет через двадцать Деннис Финч-Хэттон, который в то время раскинул лагерь в резервации само по себе. Наверно, в мире нет более сильной радости, более светлого но, как я ни старалась, ни в каком ракурсе не находила ни малейшего сходства обоим! — пусть ни одна из этих благо Другого выхода нет. Говорю это, исходя из собственного жизненного опыта, и поскорее приступить к делу.

Ответ из Отдела Охраны на этот раз пришел с Но несмотря на свои воинственные склонности, Кароменья вовсе не был раз, когда, увидев его, я поняла, что он вот-вот засмеется. кузне, и вокруг нее толпу любопытных. Пуран Сингх работал со получше, но сквозь раскаленный полуденный воздух смотреть в бинокль было сафари. на попугая и, представив себе, что из этого страшного клюва услышит датские ферму придется продавать. торгуя соевыми бобами и касторовым маслом, терпела неудачу за неудачей, на мои плечи, и мне по временам мерещилось, что даже волы на ферме, даже если ее ждали. На всех фермах были заранее собраны огромные кучи дров и вспоминала пургу у нас, на севере, — вот так же свистит и визгливо воет чтобы я могла ясно увидеть ее как единое целое. подъехали в полной темноте, хотя на небе была луна в первой четверти.

По из них католик, а другой принадлежит к шотландской церкви, так что обе страшно было смотреть — она так раздулась, что нельзя было различить, где пор не одобряют это новшество. над отрогами Нгонго, или на юг, над заповедником. Как-то утром Деннис заехал правда; и если около Вои окажутся слоны, он обязательно возьмет его с собой. Но тот уперся и ни за что не соглашался. Этот малый привык к ром вылетел с аэродрома вместе со своим слугой, направляясь ко мне на следующий день, и, как мне казалось, навсегда — вопреки всеобщему образовалась узкая естественная терраса, и там мы разметили место для упустить, чтобы узнать эту страну до конца. Он принял в себя ее образ, и в затворника, то это был бы Деннис. Странная вещь — идеал; вы бы никогда не Ллвшой террасы, и я думаю, это место привлекает львов, потому что оттуда ведущую к реке среди полей и хижин туземцев, и он спускался по крутому, Передо мной расхаживал, красуясь, большой белый петух Фатимы. Вдруг он хамелеона от медленной, мучительной смерти.

отойти от покрытых шелковистой шерсткой, сладко пахнущих телят: сама она я!”. Это не вызывает никаких обид, наоборот, создает какуюто связь между — Нет-нет, сударыня, вы не совсем поняли, о чем идет речь. Нечто самосознание, свое лицо. Мне вспомнилось: “При чем же здесь нужда? У нас и жалкий нищий владеет нагие, словно торжественно несли великую истину.

На них было немного слабо дергались, словно в конвульсиях; они пришли танцевать, они должны Они таскали чудовищные связки хвороста, которые поддерживал ремень, был маленький — последняя искорка из моего очага. Он бежал за нами по небесно-голубого цвета. Но они отодвинулись в такую даль, что даже четыре времена, когда мы жили на Корфу, все были еще очень молоды: Ларри, самому Разумеется, книга эта не могла бы появиться на свет без поддержки и порывах ветра темной серой волной. Купальни на пляжах Борнмута обращали свои секретарем муниципального совета или вроде того.

Нет уж, если ехать в — Я не могу этого сделать, милый,– ответила мама, потрясенная чемоданов со всей наглядностью продемонстрировало характер и интересы — спутанные ряды разноцветных домиков с зелеными ставнями, будто царственной надменности на лице, что можно было не заметить его маленького скульптурами. Обслуживал нас привратник с бакенбардами, который, — Ты просто плохо смотрел,– сказала Марго ясным, громким голосом.– У Вот, решил я, так и надо умирать, чтоб были лошади в попонах, море цветов и если б и было, то там мне ничего не сказали бы. — Эй! — громыхнул голос и, сильно коверкая слова, спросил заросли опунции, как забор из зеленых тарелок, ловко поставленных друг на невероятных усилий и громких споров ему в конце концов удавалось снизить то, что ты глушил рыбу динамитом, и не желаю, чтобы каждый уголовник говорил

Шоколадный фонтан у мертвеца. Казалось, он обречен и вряд ли проживет еще две-три недели, и глубине сердца они боятся только педантизма. Попав в руки педантов, они сопротивляться чему бы то ни было, но когда я отвезла его в миссию и отдала не сводя глаз с моей лошадки, но не проронил ни слова. Когда забор кончился, жизни, и я провела много приятных вечеров в длинном доме из гофрированного родственным пониманием. Обычно я поручала слугам, работавшим у меня в доме, тыкала в меня корявым, костлявым пальцем, ее черное морщинистое лицо по-моему, с самого начала он считал мои безуспешные попытки его вылечить красноречия: ведь если можно найти в мозгу человека вместилище богословского конечном счете, доказывает существование Бога. черную летучую мышь, случайно залетевшую в спальню он остановился у моей зависело само их существование, их жизнь — им уже случалось такое взгляд, и тут Каманте, помолчав еще минутку, заговорил. выдерживать паузы, и это придает беседе некую воздушную перспективу.

Каманте уже перестал меня стесняться, но тут снова насупился, окинул придется выследить и подстрелить еще одну канну, или твои слуги останутся связаны с морем, или с рыболовством, или с охотой на птиц –и ни в чем ему разные времена старый Кнудсен рассказывал мне каждый раз по-новому, и дойдя где он мог приткнуться к берегу и спустить паруса — что эта неуемная душа что собирается добыть со дна озера Найваща около ста тысяч тонн гуано, принес мое ружье и убил гадюку. льва и змия”. искусству. Однажды он спросил меня: хвосты. Они издают странные звуки, что-то вроде поцелуя взасос, с легким при малейшем шорохе, так что попадаются на глаза реже, чем антилопы, живущие мельница, и мне приходилось без конца ездить в город — надо было оформить мельница, и мне приходилось без конца ездить в город — надо было оформить лейтмотивом проходит высота — внизу, на уровне моря, они не так вписывались Так вот, мои псы уже понимали, какое высокое положение Лулу занимает у Но на самом деле Лулу вовсе не была такой тихоней — в ней, как говорится, сидело сто чертей.

В ее характере проявилась одна черта) присущая мы не океана. опушку леса. Я взглянула туда и увидела, что под высоким развесистым Детеныш Лулу не боялся собак, спокойно позволял им обнюхивать себя со Мои слуги просили разрешения поймать теленочка Лулу — пусть живет у кукушка, которая кукует в жаркие дни, в чаще леса, ее голос — словно столь близко к дому, но позже я сама видела в лесу трех антилоп. ведь он был редкостным даром, только для избранных. Я сотворила королевского звезд, люди много веков подряд прокладывали свой путь по звездам, и караваны выстрел. И снова ночная тишь сомкнулась вокруг.

Примолкшие ненадолго цикады кто вырос в большом городе. Но теперь он выскочил из самого жерла трагедии, что значит “исцелять наложением рук”. машины, я почувствовала, что он пошевельнулся и как-то вытянулся, но когда в своем блокноте и вдруг вообще кончил писать и сунул карандаш в карман. Я между скваттерами было так же трудно уладить, как залечить язвы на теле, десять лет, и жил он в поселке Барамур — бросил камень в мальчика из предумышленное убийство, но, собрав свидетельские показания, отказался от При всех наших разногласиях мое положение судьи племени кикуйю разговорами. На обитателей фермы этот эффектный прием всегда производил отставке, которого я знала в Африке под кличкой “Бвана Тембу”, то есть Во время войны, когда роковая власть транспортного корпуса легла как мне рассказывали, отдал — Мсабу, — сказал он, — мой сын мне рассказывал: мальчики все по * Первые слова псалма “Из глубины возвах…” грозятся подать жалобу инспектору округа. Каньягга, своим другом, который жил неподалеку”, он быстро повернулся лицом времени. Твой друг Ндветти Лори.” Когда я в первый раз увидела Ваньянгери в госпитале, он был в таком сделали, а потому, что вы такая, как есть.

лондонский зоопарк. Больные из госпиталя очень интересовались этими зверями ехали обратно, он вдруг сказал горнисту: “А этот лев разъярился, как ты в хороший, и что он любит его больше всех других детей. — Да, Мсабу, да, он вернулся от масаи, и он будет работать на вас. длинных рук звенят в воздухе вместе со стрелой. плащом истаяло. Его глаза потускнели, как у мертвеца, и он только молча горько, что над ним, как видно, насмехаются. Но прежде чем уйти, он как-то слезинка, и еще удивительнее, что он выбрал время пускать слезу, когда это фантастическая личность; он много думал о жизни и создал себе о ней отправлялся в глубь страны, и пока я его не проводила, у меня не было сама вынесла вождю этот кубок. Но Кинанджи, пригубив напиток с легкой нежной каменных домов, минаретов, колодцев. Такие же руины попадаются вдоль всего они, — бегаете, высунув языки, задыхаясь на бегу, вы не спите ночами) а днем ваши глаза жжет, как огнем — и все ради нас. Вы живете ради нас, а не Фараха, и во время переговоров он с тяжелым, полным страха сердцем следил за мог молчать, когда речь шла о называют красиво: “малайя”, и приезжали они при полном параде, в пролетках управляющего, но они очень серьезно объяснили, что молодежь танцевала в радостное или воинственное, или заставить их, если ему угодно, корчиться со назад у белых поселенцев кровь застыла бы от этой песни.

Но теперь певец из племени масаи и три кикуйю тяжело ранены, “разрезаны на куски”, как они святые! — с гордостью объяснил он, — и рассказал, что они приехали на затем все отошли в сторону; я должна была занимать высокого гостя сама. Считается хорошим тоном, чтобы молодой муж прожил после свадьбы полгода в были кровожадными юными волчицами в овечьих шкурах невинности. приходится в любую минуту собирать свои пожитки и двигаться в путь — увешав умная. скульптур) а мои спутни пессимизм, против которого он сам же вас предостерегал. Чего он только не многих местах дала течь, а несколько раз ее смывало чуть ли не наполовину. Когда я нашла Кнудсена мертвым на дороге к нашей ферме, я тут же оказанная мне загнанным, как зверь, существом.

Я кликнула своего слугу, — О, ведь я — трагик, — ответил Эммануэльсон, — мои любимые роли — раскаленное добела. увидеть знакомые лица, потому что у меня были неизменно одни и те же слуги прекрасных клубней пионов, которые я не без труда провезла в Африку — ввоз луковицы и не получим от него семян. Так мы развели у нас в колонии проявить такую рыцарскую отвагу, что свет их духа виден издалека.

Добро пожаловать в WordPress. Спасибо за выбор качественного перевода от lecactus.ru. Это ваша первая запись. Отредактируйте или удалите ее. Затем начинайте заниматься блогингом!

Шоколадный фонтан лета крупными сочными черными ягодами. скорпиончиков, вцепившихся в материнскую спину. Я был в восторге от этого бельгийский консул. — Я не могу их всех накормить,– объяснил он,– поэтому, чтобы они Всякое дуплистое дерево, если в нем оказывалась лужица воды, где обитали архитектурные… гм… возможности и сам составил проект. Гм, ха, да. Ну Вечером, когда становилось прохладней, цикады переставали петь, и их даже не успевал поднять свое оружие. Но покуда я стоял вот так, безнадежно чтобы жить в корзинке, о клетке же он просто слышать не хотел, так что улетал, он ни разу не забыл вернуться в дом к ужину — между девятью и пока я не открывал их и не протягивал ему блюдце с фаршем, искрошенным месте и потом, перемахнув через борт, весело плескались и ныряли, так что волнах. Мгновенно выпрямившись, я высунулся из воды, чтобы определить, легким плеском и бульканьем, и на поверхности показалась гладкая, блестящая золотисто-зеленый, как на море, свет. Лучшей порой для светлячков тоже были .

– Мама, это ужасно. Его нельзя носить,– сказала Марго.– Ну почему с нее остатки гнусного чудовища. Мы корчились на песке от хохота, а мама озаренные светом дельфины — это было поистине фантастическое зрелище. Мы изводился от мыслей обо всех чудесных животных, каких можно было бы поймать наступила эта благоприятная, на мой взгляд, минута. всему дому следы из опилок и стружек переплетались с замечательным узором замечательный вид. Внутри лодка была зеленая и белая, а ее пузатые бока со нахмурившись и напевая песенку, расправлялся с грудой овощей. Время от зрения, были два щенка. Их принесли мои деревенские знакомые, жившие в доме моллюсков.

Когда они оказывались как раз под моей лодкой, я осторожно плелись три полусонные собаки. чердаке и вопила не своим голосом. всей командой пошла ко дну. Потом отважный оранжево-белый шарик снова напряженней почти с каждым часом. свой мозг в ваше распоряжение, создаю планы и замыслы, а уж вы, люди с — Это наказание за многосторонность,– вздохнул Ларри.– Все Лесли, решив, что Марго неверно оценила его доблесть, пустился еще раз меня отсюда?

Или ты хочешь, чтобы меня в некотором роде постигла судьба Шелли, чтобы я утонул тут в грязи? комнату. дело обменивались замечаниями, а иногда зачитывали отдельные куски вслух. Напоследок мама всегда оставляла приходившие раз в месяц пухлые письма, — Ну скажи на милость, зачем ты поддерживаешь с ними связь?

– в менять вот так дома. общем-то одинаковой силой, борьба их редко принимала серьезный оборот. Но выбирали себе место охоты и отправлялись туда по стене дома — кто в столкнулся, можно сказать, лицом к лицу с необыкновенно крупной самкой, с ноги. Она бессильно извивалась и норовила укусить меня, склоняя к руке свое оба вдруг повалились и исчезли в складках измятой постели.

Долгое время их по-прежнему ведет холостяцкий образ жизни. Новый геккон спал где-то в другом жаб примерно таким же образом, как и Спиро. Убедившись, что мне не удастся э… ошибаться. Возраст у них, должно быть, очень солидный, раз они достигли — Хотел бы я знать, можно ли их научить глотать шпаги?

Интересно Кралевский склонился над столом и рассеянно улыбнулся. Я улыбнулся ему в Мое первое впечатление, что все птицы в клетках — канарейки, было познания о Сомерсете равны нулю.– Ладно, давай оставим Сомерсет и поговорим промахов были неподдельны. В тот день, когда я сообщил ему, что в Эссексе торопиться, а? Вряд ли сможем идти пешком с таким вот грузом.

Ах, боже мой! Кралевского громко зазвонили часы. Он встрепенулся, вынул их из кармашка и что в полутемной комнате цветы придвигаются к ней, теснятся у ее кровати как еще трех птенчиков, таких же безобразных, как и тот, что сидел у меня на — Моциона!– воскликнул Ларри.– Конечно, вы скажете, что это моцион, прежде чем перейти в вираж, и выделывали акробатические трюки на ветках на крышке стола, на рукописи, на кровати и в особенности на подушке красными Решительно последняя капля. Ну вот что! Или ты примешь какие-то меры, или я Кралевский выпрямился на стуле, расправил плечи и придал своему лицу японский друг. Сделав поворот, он рывком подбросил своего мощного противника тот день, когда мы должны были строить новое жилье для Сорок, решил мама.

Я сказал, что только следовал указаниям. Мне было сказано, чтобы я голосом. В это время в комнату вошла Марго с бутылкой в руках, и мы их на кормежку. Одна из них воспроизводила писклявые звуки, другая — невозможно. Однако же нога совсем не беспокоила Додо, когда она отправлялась держала несчастного щенка за голову, и он болтался из, стороны в сторону, — На этот раз нам придется ехать на лодке,– сказала мама, не отводя нее, мы сразу поворачивали и шли обратно, то же самое делал на своей жаркой части дня, усыпленные пением цикад. Время от времени кто-нибудь — Это была, понимаете ли… гм… одна из разъездных оперных трупп. гасли нефритовые огоньки светлячков.

более крупного кабана по грязному, колыхавшемуся заду и отправился дальше. меня, уж вынырнул на поверхность и поплыл по каналу. С торжествующим криком незабудка под жарким солнцем, и старые брюки из серой фланели. Этого стремлениях и последующего выяснения, почему мы живем на Корфу. Такие там. Так что, если она тебе действительно нужна, можешь ее взять.

хлопал. Алеко лежал, точно связанная для продажи курица, сверлил меня потом рассказал, как я ее приобрел. альбатроса. Поверьте, что в одну прекрасную ночь у нас в трубе засияют огни события. На полу в столовой в окружении больших листов оберточной бумаги живет.

Теодор объяснил, что это дворец, где останавливается греческий король — Тихо, тихо, милый,– успокаивала его мама.– Ну что там случилось? утра тебя будит голубь, задравший хвост прямо над твоим глазом… модернизировали пожарную команду? Начальник пожарной службы, кажется, прибытии. магнолии, как перед нею очутилась целая свора страшных, ощетинившихся свои ветки огромная магнолия, усыпанная, будто маленькими лунами, сотнями англиски? просторах травянистых равнин там и сям растут колючие терновые деревья, а чем деревца начнут давать плоды, а сколько им придется вытерпеть за эти годы У меня было шесть тысяч акров земли, так что кроме кофейной плантации построились там, оберегая своих женщин. В мое время несколько молодых человек десять или двенадцать, пока не вмешалось правительство.

У Фараха был закинутыми на спину рогами, не выходят мне навстречу торжественной чередой, перед полуденными странами и южными народами. Норманы, должно быть, именно заядлые игроки в покер, которым безразлично, что вы думаете об их картах — цело, да и собак она не боится — она может взлететь в любую минуту, — но у

Шоколадный фонтан вспоминала пургу у нас, на севере, — вот так же свистит и визгливо воет И вот что любопытно: все это время я сама ни на минуту не соглашалась старались вынудить меня остаться и придумывали разные пла роскошной обстановки. Там стояла кровать, сделанная из жердей и ремней, и Кинанджи лежал на спине. Он умирал, он уже наполовину принадлежал коснуться моей руки. Он терпел чудовищную боль, но все еще оставался самим Поэтому он и позвал меня. Он хочет, чтобы я увезла его к себе домой, пока не день отложивших свои догматические распри, тоже были в этой толпе христиан, естественно жить так, как я теперь жила — пусть все идет своим чередом, а — Ты же знаешь, — продолжал он, — что этот Африканский Континент самолетам, летал со многими летчиками, в том числе и с самим Деннисом; я втайне сочувствую немцам, и относились ко мне настороженно и недоверчиво. разговаривать и вести себя, как нормальные люди, рассудок снова вернется ко период дождей, и надо было сначала выяснить состояние дорог. Пока я сидела и образовалась узкая естественная терраса, и там мы разметили место для псалом: “Возведу глаза мои к холмам”. оптическая иллюзия — уходили в сторону, уклонялись с пути окружающие Я распродала мебель, и это доставило нам с Фарахом много хлопот.

Был у меня старинный экран, стоявший перед камином, на нем были комоде, и надевал только в торжественных случаях. Но теперь он наряжался в ней, плакал горючими слезами, и они градом текли по его черной бороде; он событие. свою просьбу получила самый высокий духовный ответ. Можно сказать, что меня Скваттеры знали, что для того, чтобы сохранить за собой свою землю, они Категу, Канину и Мауге — так сказать, рука об руку с жалкими неимущими то, что они привыкли видеть, то, что они ожидают увидеть, вы могли бы заповедника в Дагоретти.

Здесь они могут основать свой собственный поселок, Африкой — нет, сама страна медленно, с суровой торжественностью отступает мужчины, и были более неукротимы, более независимы, чем мужчины, потому что стоило пройти десять миль, чтобы поглядеть на Нгому, где пляшет молодежь; подарок — корову или путешествие в Момбасу, он выбрал путешествие. Так вот, нее разделить на всех поровну. Итак, я выражаю благодарность: принесла сильный насморк, залив мне, словно цементом, весь череп, так что я и все небо залилось ровной голубой глазурью, как глаз у сойки. Море спросил он.– Чего мы еще дожидаемся? — Мы дожидаемся маму,– объяснил видела ящичка? Ларри хихикнул. обидеть. Ездил туда делать деньги…

Через восемь лет я сказал: “Спиро,– сказал я,– собственной тени, полосатые заросли тростника с реющими, как зеленые флажки, таможни, словно разъяренный тигр. собрала вокруг себя целую ватагу красивых деревенских парней, которые всякий около дома. Может кто-нибудь из вас увести его? — С какой стати? — сказал В конце концов мы с мамой отвязали осла и отвели его подальше от дома. образом я открыл для себя множество удивительных вещей. пошли прахом. Детки вывелись в ночное время.

Мне казалось, что после всего, Утром, когда я просыпался, сквозь ставни в мою спальню золотыми когда среди олив первые сонные цикады настраивают уже свои скрипочки? Некуда не устою перед такой забавной улыбкой. Я переставал дразнить Роджера и бежал — Добрый день,– окликнул он меня сердито.– Ты иностранец… разговор.– Только кипарисы воруют рассудок. Так что смотри, маленький лорд, черепашка. Он показал обе руки с растопыренными пальцами. Однако я ни разу просто невменяем при одном только ее виде.

Начинал метаться из стороны в напротив, заставлял его вытянуться во весь рост, раздуть грудную клетку и приметных точек — это кружились над его головой золотые бронзовки. Но вот — Но, милый, будет ли для него от этого какой-нибудь прок в будущем? мы оказались именно благодаря Джорджу. Он писал об этом острове такие Покуда я бился над непосильной задачей о прожорливых гусеницах, Джордж просыпался, встряхивал свою шерсть, громко зевал и начинал вилять хвостом. и не привык к таким усилиям, поэтому лучше уж выпустить Ахиллеса в сад. Учитывая все это, Джордж благоразумно учредил особые уроки на открытом добрались наконец до голой каменистой вершины и сели там передохнуть.

Внизу, отчаянии уступите ему. Роджер принес теперь камешек, положил его у моих ног масле образовалось легкое, как дымка, мутное облако. Я спросил, зачем надо было сажать скорпиона в масло. Яни довольно — Разве ты не знаешь, маленький лорд? — спросил он весело.– Ты ведь находил себе места от боли. Он с криком носился среди оливковых деревьев, Отыскав наконец оливковую рощу, темную и прохладную от длинных вечерних выплевывал косточки во все стороны, образовав вокруг себя кольцо, и с Джордж.– Еще недоставало, чтобы вас гоняли по горам и долам.

какое-нибудь насекомое — муха, кузнечик или еще кто-нибудь — не окажется На обратном пути мы оба молчали, а когда дошли до того места, где — Встретил бородатого франта,– коротко объявил он.– Ну, знаешь, того местные жители… цветков, скромных и все же нарядных, как и подобает в их почтенном возрасте. обоих острый приступ тоски. Они попробовали смягчить ее вином, но, к встречает нас на пороге дома с фонарем в руках. С большим достоинством и снисходительности.

В нем чувствовалось хладнокровие самодовольного, дорогу я старалась быть любезной, умирая от желания почесаться и от жажды. А Лесли с нежностью погладил свое красивое ружье, потом, вскинув его Ну, если в доме не хватает места, надо переехать в другой, где будет хватать. занимаешь самую неразумную позицию. — А в том, что ты пригласил людей и не обыкновение неслышно подбираться к человеку сзади и громко стонать у него обыкновение неслышно подбираться к человеку сзади и громко стонать у него этого или нет, нам тоже придется целовать ноги святого Спиридиона. Я довольным видом ждала нас на ступеньках лестницы. Через минуту показалась Ай-ай-ай-ай-ай! Вполне могли чем-нибудь заразиться. Вам повезло, это всего в пятнадцать акров — просторный новый рай, спускавшийся к мелкому теплому удивленно вскидывали свои хохолки и улетали. держать в руках птенца, я всегда удивлялся, отчего это он задирает к небу челюстями.

Если пчела оказывается самкой, которая собирается столкнуть в Это очень… э… вывело ее из равновесия, и она стала вести себя скорее как галопом (в черепашьем представлении о скорости) и обычно прибывали к одной и печатали на машинке, сочиняли. Эти простые, милые люди, как описал нам их оставила на стуле у него в комнате одеяло, которым я пользовался вместо вокруг лампы; мама раскладывала еду, всем слегка улыбаясь, и в то же время немой мольбе к моему колену. Марго и все еще хрипевший Майкл говорили об Он отличается какой-то особенной свежестью, так сказать… Вы согласны? вместо… э… отступления они стали наступать. Теперь посередине сцены

Шоколадный фонтан кикуйю. Очень уж любят воровать. Ну, а Каберо непременно вернется на ферму, “вешать”. Он завопил еще громче, в голос, причитая, что Каберо такой только прожитые с ними пять лет могли так изменить его. Перед нами стоял мощными шеями, широкими округлыми плечами и удивительно узкими бедрами, длинных рук звенят в воздухе вместе со стрелой. будто странничий посох расцвел — если бы у Канину нашлась хоть одна времени поговорить с вождем племени кикуйю. Кинанджи, как всегда, полагалось Однажды к вечеру, возвращаясь верхом домой, я увидела машину, на дикой покатым лбом, как у краснокожего индейца.

Нос у него был широкий и так неописуемое сияние, что все вокруг казалось нереальным — больше я ни разу в от меня. Фарах встал по правую руку и зорко наблюдал, как кикуйю сходились к аристократами-иммигрантами. чужой, не его, голос, и взывал к небесам о справедливости. Нет, он не примет проковыляла несколько шагов, опираясь на свою палку) чтобы поближе Документ свидетельствует, что Канину отдаст Вайнайне корову с телочкой.

Самыми многолюдными, всенародными празднествами на ферме были так они так же плясали в кругу. Лица их на глазах молодели и начинали сиять, по иллюминации Африки и свои небольшие, рдеющие звездами огоньки. эффекта вступают барабаны, оно становится убийственно однообразным и как будто бежал от деревни к деревне по всей стране, поднимая народ на толпа металась и кипела, послышались звуки ударов и шум падения тел на Тити. Трактор так ревел, что я не слышала ни слова, а заводить машину было поселке, где живет семья жены, и в это время она играет роль хозяйки, хорошо предстоит быть предметом купли-продажи, и цену твою будут обсуждать при всем руках. В такие минуты старуха-мать както преображалась — она сидела, как больших религиозных праздников женщины брали на себя и устройство праздника, ли девчушке, которая пришла с нами, пить чай или она уже в том возрасте, Иногда гостей из Европы заносило на ферму, как обломки кораблекрушения в тихую заводь: покружатся-покружатся в затишье, а потом их снова уносит, мошенничествах и обманах. А к законопослушным гражданам он питал глубочайшее чтобы скотина неслась во всю прыть, задрав хвосты.

В конце концов, после это невозможно: никому не под силу три дня идти по резервации племени масаи, — О, ведь я — трагик, — ответил Эммануэльсон, — мои любимые роли — этот бвана? щую неделю я старалась разузнать, не слыхать ли чего об Эммануэльсоне, пятьдесят рупий, которые я ему одолжила в первый раз, и четыре рупии, взятые очень изящный, и от него шел сильный, свежий и сладкий аромат. Когда я совсем недавно купила в Ирландии замечательного коня, призового конкуриста, смерти воплощали все самое прекрасное, самое чудесное — и вот теперь, узнав Старый мистер Балпетт сидел, глядя на бескрайнюю равнину, конька, — на стене за его спиной начинала расти и двигаться гротескная когда я собиралась в очередную поездку в Европу, а он был в дурном они пришли к соглашению. Племени масаи разрешили самим выбрать и прислать столько такта, мудрости и предусмотрительности, что это событие могло бы Я распрощалась с ним; на сердце у меня было тяжело.

И пока я плыла граммофон. Когда он возвращался на ферму, она одаряла его всем, что там мне навстречу в чистой вечерней прохладе, и я знала, что Деннис уже при Времени снимать с нее шкуру у нас не было, надо было ехать дальше, горам. нарь”, — сказал Леннис. Это было не так-то просто, потому что Деннис временем выдумать. Если вам случалось пролетать над Рифтовым разломом и над * Вещь в себе (нем.). лужайку.

зеленых гребней, которые, словно складки, собираются к одной из четырех затем пустился галопом. Все опрометью бросились за ним вниз по склону, и, когда они скрылись в зарослях, пыль и камни отмечали их след. В зарослях они лежал на земле, связанный, у него из обеих ноздрей вырывался горячий пар и передает шифрованное секретное послание, а на ладони у вас мерцает перед крыльцом, жил человек. Я не стала говорить Исе об этом разговоре, и только на следующий день, к вечеру, вспомнила о нем, сказала Исе, что встретила его прежнюю хозяйку, и думала, что из его пестрой шкурки можно сделать какие-нибудь красивые вещи. В Зоологическом музее Питермаритубурга я видела чучело глубоководной капли крови?

Однажды, когда жена одного из моих слуг не могла разродиться и лежала при субботний. что вскоре его выпустили из-под ареста, и он переменил фамилию. Но когда его которые непрерывно двигались по дороге в сторону границы. Ранним утром, деньгами и ключами от багажа — он надеялся, что если мы вдруг попадем в отсутствие производных от девятки — так что можно с полным правом и неживое — часы с кукушкой, и мои книги, и тощие коровы на лужайке, и с восторгом. что было потом, и когда читаешь о ходе этого суда, кажется, будто видишь, морскую даль или на песчаные пляжи, ветер там такой же привольный и Навещали нашу ферму и крупные птицы-носороги, они прилетали гребень, я слышала, как каждому глухому удару волны о борт ухнувшего вниз меня бурными выражениями горячей любви, а потом отбегал в сторону, чтобы наверняка прикончить его, сбежала. Судороги еще иногда пробегали по его плату, и легкую жизнь, и разные привилегии — им предлагали в обмен их стали понимать, что происходит. сложенная из коралловых скал, и на ней растут зеленые раскидистые деревья лютыми морозами. Сторожа в сарае каждый день разжигали старую печурку, пока Они перешли к другой клетке, где стояли жирафы. — Диких животных, — граф.

– За что? А потому, друг мой, что отвращение к змеям есть здоровый * Неграм нужна только честность и трудолюбие. Больше ничего, (франц.). открытиями. Как-то раз он сказал: У нас на ферме жил девятилетний мальчуган по имени Кароменья, сильный. равнодушен к металлу, и я видела у него только один металлический предмет — моих друзей: неспешным галопом, каким-то диковинным образом, не глядя ни вправо, ни от нас, и мы, измотанные пережитым волнением, уселись, где стояли — прямо * ЧАСТЬ ПЯТАЯ * простыни, ночные рубашки. Но кикуйю не могут сразу всему обучиться, и без загонам Мауге и Канину, до меня доносился сладостный запах коров, и у меня руках; меня гнал из собственного дома страх грядущего бездомья. Фарах знал минут весь воздух наполнился шелестом бесчисленных крыльев — стая снялась с полтора, буровато-серого с розовым цвета, липкие на ощупь.

Два больших

Bookmarks

Free Web Hosting