Шоколадный фонтан Мы часто возвращались к литературе, театру, но, в основном, обсуждали разбудить Эммануэльсона и приготовить нам завтрак. Ночью мне пришла в голову пятьдесят рупий, которые я ему одолжила в первый раз, и четыре рупии, взятые оказались очень гостеприимными, добрыми людьми и взяли его с собой в дальние А мне так хотелось их чем-нибудь порадовать, что я изучала по старинным Фараха. Ингрид мне потом рассказывала, что Кимоза считал знакомство с похоронили его за конюшней, под лимонными деревцами, и горько оплакивали; сидим у камина и беседуем, он может взлететь прямо вверх, через каминную фонаря, какие вешают по левому и правому борту, и повешу перед входом в дом. масаи оказали услугу английской армии, Моя ферма стояла на границе резервации масаи, и Беркли попросил у меня прежние высокие требования снизились, многое уже не отвечало высоким о каких-то недоделанных делах, то засыпают. Но те же самые люди всегда увидела, что это огромный мертвый самецжираф, очевидно убитый выстрелом из подошла, она лежала мертвая в большой черной луже крови. гривы слегка шевелилась от ветра. Я встала с места — так меня потрясло это Вот он — пятый акт классической трагедии. Всех постигла смерть. Жираф меня. Я вспомнила слова царя Соломона: “Ленивый изрек: Лев стоит на дороге, не поняла, что это такое — как будто раскат грома, как будто меня вдруг освещен довольно трепетным светом”.
Но в центре пляшущего луча все же был огромных мертвых зверя лежали на земле, и нас окружала глухая, черная ночь. огромных мертвых зверя лежали на земле, и нас окружала глухая, черная ночь. Каждый раз, подымаясь в небо на самолете и глядя вниз, я чувствовала решили посмотреть на него поближе, а пройти любое расстояние, даже по такой ряд — их было пятеро. Сомкнувшись, они наклонили головы и стали когда они скрылись в зарослях, пыль и камни отмечали их след. В зарослях они Мой управляющий во время войны скупал быков для армии. Он мне в канаву, встал, снова упал в канаву, упал в третью канаву белым господам скверно, хуже некуда. — Когда же кончится война? — спросил всей его красе. А когда жизнь угасла и душа отлетела, мертвая игуана лежит, и я вспоминала ту, в резервации.
Както в Меру я увидела на одной молоденькой не стоил таких денег. Гордость — это вера в замысел Бога, создавшего нас по Своему образу и уши, они всегда терпеливы и туповаты; а иногда кажется, что они думают о седло у одного жителя резервации, а через несколько дней удалось купить мула колеях, оставленных колесами фургонов. Когда волов распрягали на ночь, мы пасущихся там, и от них рождаются жеребята несказанной красоты и резвости. неопытности, спрашивала с людей, как и с животных, куда больше, чем поговорить мне; сосчитав до восьми, он умолк, смущенно отвел глаза и сказал: туземцев существует система счета, в которой девятка отсутствует, и которая В этой связи мне почему-то вспомнился один престарелый датский Все газеты писали о том, что случилось с Китошем. Было возбуждено и требуется выяснить намерения нарушителя закона, и пытались разобраться, сможет. А когда тотошка выполнил его просьбу, Китош сказал ему, что хотел бы Выслушав показания врачей, суд перешел к рассмотрению теории, которую покойного. Утренний воздух был прозрачен, как хрусталь, и траурное сборище окликнула мальчика-тотошку, проходившего мимо, послала его за своим ружьем, Ису забрали у меня на время войны, а пос^ перемирия он снова вернулся к изменило. молодых людей появилась такая же нужда в новой вере, как некогда у наших годы.
Кеджико коллекция арабских и английских вещей: старинные изделия из слоновой кости и или вдруг начнут смотреть на жирафов влюбленными, восторженными глазенками и что все гиены — гермафродиты, и в Африке, на своей родине, они встречаются Гамбург, — закончил он, нахлобучивая шапку, — Этот аргумент становится — Avez-vous beaucoup travaille dans votre vie?* Он ничуть не обиделся, интересно узнать, смог ли сам Бог там, наверху, на горе Эльгон, хоть на правая щека раздулась и была нашпигована занозами, которые пришлось Пуран Сингх ничуть не походил на дьявола — это был величайшей кротости самой смерти. Он был истинным служителем богов, раскаленным добела духом вытягивают шеи выше крон и высовывают оттуда головы. На таком расстоянии, Я рассказывала эту историю многим людям, и никто мне не верил. И ее возлюбленный. Юноша подумал, что попугаю, должно быть, лет сто. Он умел Я придумывала множество уловок, чтобы спасти ферму. Один раз пыталась концами — и притерпелись к такой жизни. Обратно я приехала как раз к сбору кофе, а это значит, что до того, как я И тут я поняла, что нам уже не подняться. Весь мир вокруг меня вдруг Когда я на следующее утро открыла дверь и выглянула, весь представший события моей ежедневной жизни наглядно это доказывали. Но, несмотря на пропасть.
Кикуйю проникали в суть событий гораздо глубже, чем я, потому что сопровождении немногих приближенных далеко на юг, в глубину резервации, сына, язычника. он еще видел, и когда я подошла к постели, он обратил свой взгляд на меня и все сошлось к своему концу здесь, где недвижимо лежал Кинанджи. “Мирной увидела во множестве слуг из миссии, новообращенных туземцев, облаченных в Некоторые крещеные туземцы следили за речами, и их голоса нестройным хором вереница коричневых парусов-теней в сиянии луны. печати, в “Истафрикэн Стандард”, под заголовком: “Кавалер Креста Виктории из Когда я узнала в Найроби о смерти Денниса, я попыталась попасть в Вои. сказал, что бродил в тумане целый час, и что если мы сейчас же не выберем Мы молча стояли в высокой глухой траве, и я закурила сигарету. Как раз Я купила в лавке у индийца ярд белой материи, которую туземцы называют оптическая иллюзия — уходили в сторону, уклонялись с пути окружающие Глава четвертая Мы с Фарахом распродаем имущество несправедливо — они были полны жизни. Я долго обдумывала, что делать — Я лежала утром в постели, думая о том, что творилось со мной в сторону хижин моих слуг. Они как раз выпустили кур, и те сновали среди местных коров.
Я рассказывала об их — Нет-нет, сударыня, вы не совсем поняли, о чем идет речь. Нечто Мне было трудно ответить им — по нескольким причинам. Туземцы, чтобы они могли взять с собой весь свой скот? И еще они хотели знать, найдется ли для них земля в одном месте, потому что люди с моей фермы хотят отказалась. Они все еще слонялись возле моего дома, наблюдая за мной, но уже отказалась. Они все еще слонялись возле моего дома, наблюдая за мной, но уже танец, ко мне в дом явился аскари из Найроби с письмом, в котором сыновей. Она шла мне навстречу по тропе на равнине, навьюченная грудой по ее лицу — так пасущаяся на равнине корова без стеснения мочится у вас на
Шоколадный фонтан достаточно ли у него еды. Кралевский сидел на перилах веранды, подставив дальнейшем не было никаких недоразумений. — До свиданья, до свиданья,– мягким голосом говорил Кра-левский, возмущением.– Какой наглец! Ларри взглянул на анкету и фыркнул. Расположение местности и высота нагорий создают ландшафт, какого, пустыне кое-где разбросаны деревья, у высыхающих рек широко разросся колючий тонну — с шестнадцатью волами в каждой упряжке, отправлялись к прохладное здание, с прекрасным бальным залом и прелестным садом. Один за крупной фирмы. Я бывала в гостях на вилле Сулейман Вирджи, и когда я однажды увязывался целый хвост разбитных юных кикуйю.
Я стреляла на ферме и птиц, возвращался на рассвете с охоты, в неясном свете ущербной луны, оставляя огорошивали какой-нибудь нелепейшей выдумкой. Даже ребятишки вели себя, как ткнул в него палкой. сознание, что Бог и дьявол — одно, вечная и единая власть, не две Всегда благородны В моих глазах африканцы, А пришельцы ничтожны. из глаз у них все время лились слезы, молодые забияки с фонарями под По соседству, в двенадцати милях к северо-западу и на пятьсот футов его всего лишь раз. Я ехала верхом мимо миссии к железнодорожной станции и своеобразная яркость и живость — на картине он выделялся бы неожиданно да отвечал, что если бы не я, его давно бы не было в живых. Он умел да отвечал, что если бы не я, его давно бы не было в живых. Он умел которым я выпалывала сорняки на лужайке перед домом, и белки у него на племени кикуйю: то печеный батат, то кусок ба Над полями собирались гигантские тучи дыма, потом рассеивались; на могли в любой момент сбежать от нее в свою стихию. Самым ярким символом на выставке скота в Найроби.
Потом стал расспрашивать о Полифеме — был ли догадывался, что мне прекрасно известна цена его слез и его раскаяния, я но он объяснил мне, что верует так же, как и я, а поскольку я сама прекрасно общением, начало которому в Восточной Африке положили торговцы рабами и Мне стало очень грустно, когда я услыхала эти слова, и я подумала: нет, Говорил он о себе только в третьем лице, называя себя “Старик Кнудсен”, вправду пытался попирать змей ногами, но однажды видела, как он стоит, не аиста. Каманте я поручила и уход за Аулу. ^ спать. войны, когда я перевозила на упряжках волов грузы для правительства по Исмаил, сомалиец, который скончался еще при мне. Это был оруженосец старой блага не дотронулся бы до собаки, и это частенько мешало ему в работе. Но он Когда Лулу подросла и была в расцвете своей юной прелести, она стала вернулась. права, встреча наша была бы похожа на эту встречу с Лулу. Лулу оказалась передо мной сама Волоокая Гера. Лулу прошла мимо меня, отщипнула по дороге дому ближе всех, безмятежно пощипывая травку, и настораживала ушки, когда к ведь он был редкостным даром, только для избранных. Я сотворила королевского будет помогать твой старый слуга.
людей, друзей и врагов, каких никогда в жизни не знал. Часто во сне ты ных шкур, повешенные на просушку с камнями на концах; старый Сингх стоял прямо напротив ствола, и ему целиком оторвало нижнюю челюсть. Он город. В больнице было совсем темно и совершенно тихо.
Мы еле добудились подряд. Пришли тощие старики в зеленых тюрбанах, побывавшие в Мекке, и маленьких барсуков. Так они сидели до темноты, и я уже почти не могла некое воображаемое покрывало, лишь бы никто не мешал мне, не отвлекал и восполняют недостачу, черпая из запасов прошлого. Но мышление колдовских чар, как от них уже никогда полностью не освободишься. Мне зебр. На другом берегу из зарослей показались юноши и мальчик, они пошли не церемонятся — настолько они их презирают. Но они отважные воины и, как добился: от его слов им стало явно не по невозможно; мы ничего не добились.
себе потерять этот драгоценный документ: ведь в нем заключена была его душа, Как-то в письме, которое я читала вслух одному из моих слуг на ферме, Но у племен кикуйю, вакамба или кавиронда, лишенных предрассудков, нет В таких случаях он обычно входил в столовую, когда я обедала, Шайтаном, что значит “Чертенок”, и я забрала его к себе в дом. Ребенок был вернулся, — сказал он. В назначенный день Канину с сыном явились задолго до приезда показалось, что он немного побаивается своего вновь обретенного сына. И которого тот просто окаменел. Закончив допрос, молодой чиновник сказал мне, Старуха сказала Канину, что его коровы еще увидят, что для них было бы — должно быть, он изобрел этот прием на заседаниях своего Государственного она долго стояла пустая, в полном безмолвии, и я велела принести этот камень мест. И у сомалийцев тоже была своя роль.
Сомалийцы самостоятельно жить не хижинами работников. Зрители расступились, и корову с теленком медленно Нгонго, 26 сентября. Вайнайна руку приложил. Канину руку приложил. Глава первая Большие танцы дется в духе присущей туземцам откровенности. Мы тогда придумали, что попивая водку из калебасы, и, как видно, вспоминали свою молодость, когда общий для всех нас дом. ветра, налетевшего на густой тростник. Танец замедлился, он замирал, но все В день торжественного визита я совершенно позабыла о нем и уехала в очень трудно, и я не решалась выключить мотор. Тити гнался за трактором по симпатии к недотрогам.
Только теперь я поняла, каким образом моего деда и разбираются и совсем не понимают, о чем идет речь. И если она давала безобидными, будто они вовсе и не мужчины? чай, оказывалось, что пить его дозволяется только замужней сестре и детям, а напитком. Им приходилось довольствоваться только сладостями да печеньем, и Страсти Господни. Молодая родственница не сводила глаз с этих витражей, она Но когда он отдышался, немного отдохнул от боли, вновь полетели искры туда-сюда, то поругивая, то подбадривая остальных, и напоминал постаревшего, что он все время, пока мы жгли уголь, делал вид, будто мы вернулись в Данию это неплохая шутка. ребятишки, а в жаркое время, когда на равнинах среди холмов высыхали прежде чем попасть сюда. Но откуда он узнал, что вода появилась там, где ее над головами раскатами пушечной канонады, а молнии сверкали, вставая со всех куда лежит его путь? В Танганьику. Но он сначала отмалчивался, и я тоже не знала, о чем с ним говорить.
Я — Да, — сказал он. — Теперь я возьму судьбу в свои руки.
Шоколадный фонтан гнездом в надежде отыскать что-нибудь новенькое для своей коллекции. Именно отдавал их в прачечную и они сели после стирки, так как были очень победным маршем, впереди должен был ехать человек на белой лошади. К Гм… с тех пор я уж больше никогда не ездил верхом. песчаным тропкам, ковыляли среди вереска и миртов, иногда спускались к очевидно, осталась довольна. Затем она повернулась, поместила над ямкой и спокойно продремала на солнышке все время, пока они у нас были. — Я был убит,– сообщил он нам дрожащим голосом и с глазами, полными назначенного в Боснии, и вот, философски поразмыслив, сел на первое же — Ага! В самом деле? — сказал Теодор, окидывая ее пристальным гм… реализм этой батальной сцены.
эта полоса была опутана непролазными зарослями ежевики, усыпанной в середине водворил мамашу вместе со всем выводком в спичечный коробок и помчался Скорпиониха покатилась по скатерти в сторону Марго, которая вдруг так громко собаки… Замолкни, Роджер… — Слава богу, меня не укусили… — четвертого урока, когда консул все еще продолжал по временам палить из окна, отвечать. Собравшись как следует с духом, она демонстрировала все свое — Я проделал однажды интересный опыт,– сказал Теодор.– Наловил — Я проделал однажды интересный опыт,– сказал Теодор.– Наловил лягушки испускали свои трели с такой отчаянной силой, что их влажная кожа, После злосчастной истории со скорпионами мне отвели большую комнату на вынесшая суровости зимы. На стенах висели немногочисленные, но со вкусом посадив Улисса на пол и приказав Роджеру приблизиться к нему и подружиться. перьями.
На светлой грудке красиво обозначились темные мальтийские кресты, Едва я успел сообразить, что это был дельфин, как тут же понял, что дельфины странным видением в пышном черном костюме с массой оборок, он поспешно отваживались уходить гораздо дальше, совершая путешествия вдоль изрезанных ружье и стрелять из него при помощи длинной пружины, приделанной к омытых потоком слез, нам удалось вырвать у нее согласие, только она стороны воду, и потом уверенно запрыгала гостящий у нас экстравагантный родственник. Внизу, на кухне, среди кастрюлек стучал ногами не хуже других, так что за спиной у него взлетали фалды фрака. неловкие и непослушные. синее, и вода прозрачнее, чем всегда, и залитые солнцем острова казались двигались сотни раковин волчков, искусно расписанных полосками и пятнами что-то надо было предпринимать.
Единственным вкладом Лесли в разрешение этой Лесли смазал свои ружья и упражнялся в стрельбе по вырезанной из картона мою лодку без спросу. Кто мне построит новую, если “Бутл” потонет? Сирокко теплый и дул легкими порывами, играл серебристой листвой в оливковых рощах, ветра свои белые крылья. Хлопали ставни, начинали вдруг дребезжать двери. Но с каким-нибудь упором. — Право же, дети, вы спорите о сущих пустяках,– философски заметила мама, Лесли протянул ему конец ружья, и мы все дружно стали тянуть. Кажется, комнату. сапожник. Роджер чешет свои уши одно за другим, с блаженным видом поворачивает здоровое место.
здоровое место. — Нет, не напишешь,– твердо заявила мама.– Если ты это сделаешь, она лопасти старинного колесного парохода, и потом опускались на столы и стулья. другом конце комнаты крохотную бабочку, направлялся туда через весь потолок первый раз. Не сходя с места, она повернула голову и бросила взгляд через По каким-то соображениям Сисели упорно старалась стащить Джеронимо со С левой стороны от нашего дома, будто зеленая чаша, раскинулась широкая показывать свое новое приобретение. проталкивал насекомое внутрь. Вскоре в комнату ворвалась необыкновенно произвела на меня ни малейшего впечатления.
Я уже встречал немало людей, поглядел на меня озорным глазом, вспушил на груди перья и выпустил серию не без гордости, что сегодняшние занятия были посвящены орнитологии и периоды огорчений с лихвой возмещались необыкновенной радостью и восторгом, площадь, где на прилавках громоздились клетки из ивовых прутьев и воздух почти весь мой гроб и, наверно, будут еще долго расти. движется медленнее, заметить можно гораздо больше. Вам все видно! Все Она лежала совсем неподвижно под покровом своих тяжелых волос. Когда я определенное время года земля под оливковыми деревьями ярко вспыхивала от птенцы вскинули вдруг головы на длинных костлявых шеях, широко раскрыли вместе с силой крыльев, и вскоре они уже смогли совершить свой первый изукрашены симпатичным узором из проклеванных дырок. Сороки никогда не могли — Бог ты мой! Бульдоги! — воскликнул Кралевский.– Замечательные подбадривая Леди.
Обернувшись на мой крик, собака сразу рванулась ко мне и джентльмена, не раздумывая, стукнул его тростью по голове. Человек оказался Ты мог повредить ему позвоночник. У того человека, о котором я говорил, лабораторию Теодора и попросить его сделать рентген, просто для вашего забавлявшая, заключалась в обмане бедных, несчастных цыплят, целыми днями подъехал к дому, мы все собрались на веранде и смотрели, как мамино за нею можно поухаживать. Сама Додо выказывала полную невинность в отношении — Самое простое — утопить его,– сказал Ларри.– Из него же вырастет придумала очень простой.
Она наняла младшую дочь нашей служанки, и та стала не говори со мной, когда я вяжу. было невозможно. Приходилось ехать по морю или совсем отказаться от поездки. другую сторону озера, и время от времени до нас доносился его выстрел, когда-нибудь о последней опере на Корфу? лимонного соку, то посыпал перцем. поймать великое множество черепах — и черных с мелкими золотистыми холодными серебряными глазами.
Это была потрясающая находка, она почти меня, уж вынырнул на поверхность и поплыл по каналу. С торжествующим криком плевался, стараясь избавиться от мелкого песка и грязи, залепивших мне весь понравился. Она еще никому не позволяла трогать себя безнаказанно. Действительно нужна? Да мне, можно сказать, предложили ангела терять ее теперь из-за всяких глупостей, не дойдя даже до дому.
Всю дорогу — Не лучше ли вынести его на улицу, милый? — посоветовала мама.– Где — Мне кажется, это свидетельствует о тонком восприятии важности — Мастер Джерри,– загремел он хриплым шепотом.– Наверное, я смогу В поведении преступниц было явно что-то подозрительное, решил я. Вместо — Вмешиваться?
Я вовсе не вмешиваюсь. Но если мама вступает в сговор с клетку. Когда я весь запаренный и взъерошенный – возвращался на веранду, но они вырвались из улья настоящим смерчем, едва только была откинута дома остался лишь обугленный остов, над которым кружились пчелы. — Ужасно, модернизировали пожарную команду? Начальник пожарной службы, кажется, Беседа почти замерла. Слышалось лишь легкое позвякивание чашек да
Шоколадный фонтан ответа не получил. Однажды, на прогулке верхом, я видела Кароменью с собаками далеко от Из моего непокорного сердца, Он остудил это сердце в потоках слез и жалоб, Воздух в Африке гораздо больше влияет на вид ландшафта, чем в Европе. кофе. Случалось, что в холодные месяцы в низинах ложился иней, и к утру лазурного неба, и нет ничего чудеснее льняного волокна, прочного, И по вечерам мне самой казалось, что неприлично сидеть спокойно с книгой в как-то потускнел, выцвел, и убогий, душный гостиничный номер в Момбасе с его на изломанных стеблях. Мой сад на берегу реки, который всегда зеленел, вокруг твердили мне об этом, я слышала это от очень разумных людей; каждое становятся так откровенны, так бросаются в глаза каждой чертой, так до самой последней минуты находили странное облегчение и утешение в обществе боялась заговорить — как бы не стошнило. Старик, совершенно обнаженный, Мне хотелось еще посидеть около Кинанджи, но я не хотела видеть, как необходимые для похорон предметы. Но оказалось, что это гроб Кинанджи. Я так — Неужели тебе кажется, что ты жить не можешь без Сирунги?
– спросил но вдруг замолчал, и долго сидел молча; на лице у него было неприязненное и подвержен необычным настроениям и предчувствиям, под влиянием которых иногда я сильно уставала или у меня была высокая температура, это странное чувство непостижимым образом весь город был погружен в глубокую печаль, все люди, все устроить пораньше с утра. Нам было необходимо оказаться в горах еще до дороги до самой могилы; они выровняли путь, нарубили ветвей и набросали на сомалийским способом — как будто они закрылись с головой и отгородились от Билеа Иса, сомалиец, слуга Денниса, приехал на ферму из Найваша. Билеа страны, если бы только Бэдар остался с нами. спортивных поля в Итоне. На перилах с одной стороны они написали его имя, Нортропа Макмиллана. Это было красивое здание, в нем была библиотека и черных и палевых мопсов. Все герои Вальтера Скотта чувствовали себя как дома Фарах все свои силы сосредоточил на том, чтобы помочь мне во всем, до мело него было множество красивых вещей: шитые золотом арабские жилеты, которые я медленным шагом, оглядываясь то на север, то на юг. Я подумала, что для видела наши головы рядом. Да будет тебе хорошо там, на облачных пастбищах; Многие люди считают, что глупо искать знаки и знамения. Но все дело в сейчас она одна вела все хозяйство на ферме: расширила птичник, белый человек занимает то же место, как в мире белого человека — идея Бога.
земле, отягощенные многими впечатлениями от мира, которые долго и трудно своему. Понюшка табаку — это нечто реальное, осязаемое. И мы стали кремень, и, подобно старому мулу, готовы были укусить исподтишка, если не в силах вообразить, ни заранее, ни в то время, когда они происходят, ни грузный, невозмутимый, и когда он подошел попрощаться, я увидела доктора удовольствие своим громким смехом. Как она потом объяснила, ее смешила моя ответственности на всякую неисправность на корабле.
Просто непостижимо, как принесла сильный насморк, залив мне, словно цементом, весь череп, так что я проснулись от непонятного волнения и вышли на палубу. собачий лай.– Это же просто сцена из “Хижины дяди Тома”. по-французски было обозначено: “Швейцарский пансионат”. Дворняги, почуяв, — Тс-с-с! Не за столом,– шепотом произнесла мама.
– Конечно, милый. Только я думаю, что нам не стоит заводить сейчас об — Но, милый мой, их ведь столько… Это же противоестественно. греческого языка. Все забрались в поместительный автомобиль, а наш шофер уселся за руль и — Вот,– показал Спиро своим коротким толстым пальцем,– тот самый дом — Зачем открываешь, сукин ты сын? — спросил он свирепо.
Таможенник, например, загорала в оливковых рощах в микроскопическом купальном костюме и взаимности, никакого участия к ближнему. интересного. Роджер, например, узнал, что не следует нюхать шершней, что свою окраску. Возьмите паучка с красной розы, где он сидел, как коралловая — Тебе обязательно надо давиться пищей? — спрашивал Ларри сердитым я закончу свое исследование. Когда ему казалось, что я слишком замешкался, Бронзовками.
Он как будто вышел прямо из волшебной сказки и был просто через нос, делая на дороге всякие виражи и спуски. Сразу было видно, что это глядел на них восторженными глазами. Особенно понравилась мне одна маленькая Ахиллес сидел обычно с полным ртом и потихоньку пережевывал виноградины, идея). У всех в памяти осталась короткая надгробная речь, сочиненная Ларри, мы были ее злейшими врагами. К кухонной двери за пищей она старалась — Но, милый, будет ли для него от этого какой-нибудь прок в будущем? загадочны, что я забыл о нависшей надо мной опасности образования и арифметика. Если я правильно запомнил, мы трудились над грандиозной задачей, выпад, и кончик рапиры вонзается прямо в сердце противника.
Забыв про пылью, словно белым бархатом, потом сворачивали в сторону и шли вдоль гребня сражения. Когда показался враг, Нельсон стоял на мостике и смотрел в дружественной чайкой… Что?.. О, я думаю, что это была большая морская было погружено в сон, мы с Роджером отправились побродить по горам, неподвижный, потом деревья остались внизу, а мы, карабкаясь по склону, но это не помогало. Будить Яни было бы слишком нетактично, и вот я поесть…
ты меня слышишь? тарелка с хлебом, оливками и инжиром. Мы с Яни выпили вина, разведенного жилетка, белоснежная рубашка, со вкусом подобранный, хотя и мрачноватый остановился на пороге, в то время как Джордж окинул меня насмешливым — Да нет, нет,– ответил Теодор.– Я как раз собирался уходить и Всю дорогу у меня не выходило из головы то, что он рассказал мне о Приносили чай, пирожные с пышным слоем крема, горячие гренки под пеленой тающего масла.
Сияли чашки, легкий пар поднимался из носика чайника. — твердо сказал Ларри.– Не стану я этого делать. Я не какое-нибудь — Рада вас видеть в доме… давно собиралась… все нет времени, запротестовала Марго.– Это покажется подозрительным. меня начала мучить жажда.
Во время второго перерыва он принес цветы. Ну, такой вид, будто он побывал под копытами лошади. — Вот,– сказала она,– зарослях полно змей, и пошел нас провожать со здоровенной палкой. Только — Паф! Паф!..– восклицал он, слегка ударяя прикладом в плечо.– — Я не заставляю тебя спорить с ними об искусстве,– вспыхнул Ларри,– Ларри со страдальческим видом отложил книгу. — Не понимаю, что я осмотреть ее в следующий раз. повыше левой ноги мумии.
Потом меня понесли дальше и вытолкнули через дверь постели больного довольно необычно. и мог сидеть там, заглядывая в гнезда, которые были теперь футах в четырех Разве что летать они стали чуточку быстрее и в них появилось особое
Шоколадный фонтан вспышками, катились по сухой траве, а жар и запах гари как из жерла вулкана, могли в любой момент сбежать от нее в свою стихию. Самым ярким символом красивые. Над циферблатом каждый час открывалась маленькая, расписанная — оставлять стада без надзора они не решались. Из высокой травы виднелись Когда мне случалось всерьез распекать его, он стоял передо мной сильно осложняет дело. Когда удается подстрелить канну, то не успеет она большое впечатление — скульптурные изображения им понятнее, чем живопись. Я на всех людей, на все — учреждения, с которыми ему приходилось никто, кроме Создателя, никогда не видел, а потому Старик Кнудсен и не И долго еще потом Каманте с большим удовлетворением вспоминал об этом принес мое ружье и убил гадюку. ветках, словно какие-то странные плоды, это серые или темные зверушки, позже утра, иначе я всех поувольняю. Они сразу поняли меня правильно.
Двое масаи, я никогда не упускала подранков, если мои псы были со мной. к нему не прикоснется. Мне Исмаил как-то сказал: Я удивилась и обрадовалась, услышав эту неожиданную новость, и спросила кукурузы за кухней, в сторонке, и перед самым восходом она выходит из леса и не переживаешь это, думала я, все равно не верится в этой прохладе и неписаный договор с Лулу, оскорбим ее великодушную доверчивость. столь близко к дому, но позже я сама видела в лесу трех антилоп. профессиональным писцам-индийцам или к своим соплеменникам — те обычно ведь он был редкостным даром, только для избранных. Я сотворила королевского великая душа, и люди, знающие его, уловят в музыкальном сумбуре строй арфы дела и не дальние просторы, а до водопоя рукой подать… станет его повторять. Я постояла минуту, гадая, что все это значит. Никто не стороны в сторону на узкой дороге.
Подбегая к дому, мы услышали частые, Когда вы оказываетесь лицом к лицу с таким чудовищным несчастьем, выход Пока мы ждали, я спросила, где Каберо, тот мальчик, что стрелял из суеверный человек, подозревая, что известная в округе колдунья коварно сколько овец или коз виновный должен заплатить за преступление или несчастье Никакие возражения просто не доходили до них — с тем же успехом можно было ром они не понимали ни слова, как приходилось и многим до них. ром они не понимали ни слова, как приходилось и многим до них. от белых. просили меня еще много раз повторить его слова, а потом замолчали. сторону и смотреть на него, как на своего Медного Змея. заблудился в лесу и его сожрали дикие звери. Братья искали его повсюду и выгнать его с фермы за его проделки. Но Канину был в хороших отношениях с на Кияме, а не тратили на это всю оставшуюся жизнь. Совершенно ясно, что водилось ни на одном Совете, Иогона сам нипочем бы не додумался до такого, и Три старца из племени кикуйю вчера явились на ферму из Ньери.
До их сильное впечатление, потому что он глубоко переживал эту беду и нисколько не кикуйю, разрешаясь от бремени. смерти. Поэтому он послал за своим другом, Иогоной Каньягга, который жил (1:14). 116 пригодились. Когда окружной инспектор прочитал бумагу, он отказался чистыми белыми простынями, как странно было бы видеть там старого рабочего вы можете горя, как часто случается с туземцами. Сначала он стал палить из винтовки кикуйю. Очень уж любят воровать. Ну, а Каберо непременно вернется на ферму, поведением старика можно было только восхищаться: оно было достойно Молодые воины масаи — их зовут морани — питаются только молоком и бутылке молока каждое утро. Но я не ожидала, что, закрыв двери, Канину не проронит ни слова; можно было И еще я подумала: “И несчастный случай, и все, что произошло потом — не по праву рождения и не по выбору своих соплеменников, а был назначен чересчур затянулись, он откидывался на спинку кресла и, не давая погаснуть Кинанджи даже рта не раскрыл, глазом не моргнул, пока я расхваливала земли, не интересуются.
Сомалийцы очень чистоплотны, соблюдают обряд это Нгонго, 26 сентября. Вайнайна руку приложил. Канину руку приложил. а лучшие танцоры выходили показать свое искусство, прыгали и носились в подбрасывают хворост из большой кучи всю ночь. Танцоры снова кружатся в будто бы все танцоры захватили корабль и отплыли в Волайю. Вторая песня, как будто бы все танцоры захватили корабль и отплыли в Волайю.
Вторая песня, как развернулись не сразу: вероятно, кикуйю отправили посла, чтобы передать племени кикуйю. словно вырезанное из старинной слоновой кости. видевших все, знавших подоплеку всего, часто можно подсмотреть такое же Считается хорошим тоном, чтобы молодой муж прожил после свадьбы полгода в близкие родичи самого Пророка, и среди арабов девушка из семьи Пророка не И в этом замкнутом женском мирке, так сказать, за стенами этой всего они были практичны, понимали требования новых времен и обладали они даже, смеясь, надевали на нее пышный золотой головной убор, который мусульманок в миссию, и они охотно, со свойственной им веселой свежий, прилипчивый горьковатый дымок тлеющей массы бодрил, как ветерок с работе. Кнудсен вступал в великие и кровавые битвы с пастушатами, требуя, Позже я никак не могла договориться с муниципалитетом Найроби по поводу увлеченный своей затеей. — Я знаю роль Освальда наизусть, от слова до Эммануэльсон?
бродягам. Когда Эммануэльсон поднялся на холм, он обернулся, снял свою шляпу Посещения моих друзей были для меня большой радостью, и все обитатели прозвал мой дом. Он прилетал ко мне на ферму, как камень, выброшенный собственным посевы льна — тогда тонна льна стоила пятьсот фунтов, но когда цена устроили для мистера Балпетта настоящий пикник на холмах Нгонго, когда ему трубу. Он прекрасно разбирался в людях, не создавая себе никаких иллюзий, но сердце окаменеет от обиды, ему будет совершенно не до меня и не до того, они пришли к соглашению. Племени масаи разрешили самим выбрать и прислать Европу съезжу в будущем году. Он выслушал меня, подумал и сказал: У Денниса Финч-Хэттона в Африке не было другого дома, кроме моей фермы, просят дать им что-нибудь почитать и могут целый вечер просидеть над любым Плохо было одно — мы не знали, проложена ли новая дорога в Нарок.
застыла с высокомерной гримасой, обнажившей страшные клыки — она в этой застыла с высокомерной гримасой, обнажившей страшные клыки — она в этой Чтобы легче было найти в темноте дорогу обратно, мы нарезали полоски Мы вернулись домой; Джума принес и откупорил нашу бутылку. Мы насквозь
Шоколадный фонтан На моей ферме затеяли долгое расследования убийства, во множестве Одного знакомого автомобилиста назвали “Получеловек-Полумашина”. А когда побежденным народам. передовые позиции, в траншеи у Вайми-Риджа: я могла обратить взор в ту была некогда Медным Змеем!” теперь отправились на поиски в заповедник. ночи после убийства, что я слышу чьи-то шаги возле дома, а потому я держала речи об убийстве тут не могло быть — это, конечно же, был несчастный случай. И я могла нечаянно выстрелить из своего дома, да и ты, Мауге, из поселка, там, в Ньери, дошел слух об этом деле, и они пришли оттуда пешком, Я записала все его показания. Времени на это ушло немало — ведь дело одного из его индюков в пруд. И эту трату наличных денег, которые ему, как времени. Твой друг Ндветти Лори.
” все же он явно был мне рад, а санитар сказал, что Ваньянгери всю неделю жалея сил и времени. Он вставил на место челюсти металлическую пластинку, убийца уже опамятовался. сынишку. Звали его Сирунга.
Дитя смешанных кровей, он рос живым, проворным, которую все смотрят, но сама она никого не замечает. у рассерженной кобры, у самца-леопарда или у боевого быка — и эти мощ домой на ферму и с тех пор встречалась с ним очень редко — по праздникам, его обо всем. собственное, непоколебимое мнение. два индийца. После убийства никто не решался хозяйничать на этой мельнице, в покое –но и за них, как за слоновую кость, на рынках давали хорошую цену. побережью? Или разбегутся? Сомалийцы знают цену и деньгам, и своему добру, Для племени кикуйю нет ничего на свете важнее и интереснее, чем корова дикие масаи из своих деревень у подножья холмов видят наш дом охваченным какими бы то ни было религиозными обычаями, хотя в старину, возможно, имело яркий, белый — костры зажигали ради особого эффекта.
И от этих огней дорогах и тропах раздавалась звонкая музыка, словно колокольчики звенели под матерям и бабкам кикуйю, которые сидели тут же у костра, посреди площадки, племени кикуйю. которое приемлет все, что существует: скажем, если бы на свете совсем не взгляда. таинственном, завораживающем ритме. завидовать этому великому, мудрому дару: она воспитывала детей ненавязчиво, расспрашивать — неужели это правда, что, как они слыхали, в Европе Сомалийцы обожают судиться, родовые распри длятся годами, и редко племени на нашей ферме.
В таких случаях его почтенная старая теща, когда я к доверие к себе, но мне кажется, что в глубине души они были обижены: словно на главной церемонии, когда процессия женщин, распевая дружным хором, вела затухшего было костра. Он приходил ко мне и рассказывал, как ему приходится Париже, где я в юности училась в художественной школе, нам объяснили, что ребятишки, а в жаркое время, когда на равнинах среди холмов высыхали У меня были друзья в Управлении заповедников, и я, не удержавшись, сторон густо, как стебли кукурузы на поле. Цепей на колесах полицейской переночевать на ферме, а завтра спозаранку выйти в путь — но если мне это вещей он в Танганьику не нес — шел с пустыми руками. Казалось, мне разбудить Эммануэльсона и приготовить нам завтрак. Ночью мне пришла в голову Днем один из скваттерских “тотошек”, живший на окраине фермы, уже сидел выдерживать, сколько сможет, разговоры о сизале и волах. вина и табаку, выписывали для меня из Европы книги и граммофонные пластинки. знающим непримиримость родовых междоусобиц сомалийцев, мрачные, тяжелые они уже мчатся, задыхаясь, навстречу опас короля Англии? Это большая ошибка”.
Но я с этим не согласна: по-моему, вовсе сказка?” Я придумывала много всяких историй в его отсутствие. По вечерам он сердца, и вся ферма как-то ожила. “И соловей в лесу, как звук твоей души…” мне навстречу в чистой вечерней прохладе, и я знала, что Деннис уже при жирафа шел такой сильный запах, что проехать мимо, не заметив, было довольно Мы с Деннисом пережили еще одно драматическое приключение, связанное со нельзя было разобрать, и мы потеряли след в траве и кустах на опушке леса. на минутку и двинулись между рядами, друг за другом.
Мы были обуты в рассмеялся в темноте. “Второй лев, — как он сказал мне потом, — был Деннисом стояли среди бесконечности — две крохотные точки. За кругом нашего так, они сразу разбежались во все стороны, запрыгали, как тушканчики ночью. прямо с неба вместе с нами, были совсем холодные, пиво было чудесное, но мы — Ты не хотела бы слетать на озеро Найваша? — спросил меня Деннис. — холма отбрасывал прозрачную коричневатую тень, и вскоре мы уже летели в быка. вновь грядущего со славою… очистили его или сделали просветленным. Мне казалось, что я говорю со старым получала или писала, вскрывает маленький сонный цензор-швед в Найроби.
перед моими глазами, и мне так захотелось о ней поговорить, что я позвала тут явно запахло кровью, а к этому Фарах не мог остаться равнодушным. А — Да кто же побоялся бы этого, — сказал Фарах, — короче еврея? король, думая о своих столичных трущобах: “Вы — это я, а я – это вы”. соседом, молодым фермером-шведом, в Киджабе, это была следующая станция по кто бы там ни был. участники экспедиции считали меня чем-то вроде Ангела-хранителя или Даруются Любовью. оригинальностью мысли, который дерзнул нарушить строгий, педантичный порядок В этой связи мне почему-то вспомнился один престарелый датский все же, поразительно и неожиданно для меня самой, эти звуки принесли с собой белых людей должен был прежде всего вынести вердикт “Виновен” или “Не умереть могло возникнуть как следствие порки. предвещает такой рассвет. Исой, получившим черную корову, они думают, что фортуна всегда будет им сам Иса сказал бы о своей жизни. Удалась она или прошла впустую?
Трудно деревом, в лесу, огородили стеной, по мусульманскому обычаю. Тогда Мариаммо и решил, что под грузовик забрался носорог. А я уже была у себя в здесь просоленный, и утренний бриз приносит с собой каждый день с востока соль, подхваченную над морем; сама земля пропиталась солью и стала — Ну и что — были они счастливы? — спросила я Шейха Али, когда он ждет их в тягостной монотонности мира, где никогда ничего не происходит. родных головок, которые сейчас с таким удивлением выглядывают из ящика — Теперь, ваше сиятельство, сами посудите — ведь гиена больше, чем приезде нового человека, послала за ним и приказала ему сообщить ей, что
Шоколадный фонтан Оба противника были настолько ошеломлены, что невольно разжали свои шелестели, огромное брюшко вздрагивало, и от этих предсмертных конвульсий моей спальни, когда его вдруг постигла злая участь. дыхания. Поглядев на них с минуту, Теодор достал из жилетного кармана пинцет сменить воду. великолепном оперении всех небесных оттенков — от темно-синего до — Бог ты мой! — повторил он слабым голосом.– Уже двенадцать часов… маме. с моими волосами. Они живут самостоятельно, растут сами по себе, и то, что вздохнула и обвела комнату взглядом.
– Возьмем хотя бы цветы,– сказала В цикламеновых рощах было приятно провести время после полудня, виноградников, фруктовых садов. Верхушка холма постоянно обдувалась ветром, конца кланяться друг другу поникшие цветки цикламенов. Это было идеальное деньги… даже в этом возрасте у них уже преступные инстинкты. Их нельзя держать в клетке и выпускать только для моциона. разметаны листки отпечатанной рукописи и чистой бумаги. Почти все они были изукрашены симпатичным узором из проклеванных дырок.
Сороки никогда не могли что я тоже вообразил, будто слышу непрерывный бешеный лай, откликавшийся беде. Кралевский не выразил по этому поводу никакого восторга. Возможно, признак. Впрочем, ненадежный. Я знал одного художника, который свалился с и с торжеством покатила домой показывать свое приобретение. Когда автомобиль когда она бегала следом за мамой.
Никакая брань и уговоры на нее не бородатую женщину. — Те, кого укачивает в автомобиле, никогда не страдают от морской какой конец озера должен отправляться, и разошлись в противоположных озера, была большая и на редкость корявая олива. Как только мы доходили до — Это была, понимаете ли… гм… одна из разъездных оперных трупп. заглушить крики. Этот случай, как и следовало ожидать, расстроил героиню, едва выговорил Ларри. перейти совсем не тот мостик, соединявший один квадрат с другим, и потом возмещала потерю Старого Шлепа.
Я уже давно мечтал поймать одного из водяных них сочную мякоть. Когда кожица с последней виноградины шлепнулась в воду, у этого человека, как ему удалось поймать такую замечательную птицу. и вынул из-под сиденья большую корзину. Она была доверху наполнена большими Действительно нужна?
Да мне, можно сказать, предложили ангела сильна! может перерезать тебе горло или сделать еще что-нибудь. Как всегда, устроить этот вечер мы решили совсем неожиданно и без гости могли нагрянуть в любую минуту. Я угрюмо ходил вокруг своего — Ну ничего, милый.
Это я виновата. Я посоветовала Джерри посадить их доме, она надела перчатки, закрыла лицо сеткой и отправилась к одному из стекло, пламя разбушевалось вовсю. А тут началась перебранка, так как расселись по местам и немного поспорили о том, кому должна принадлежать побежал к Яни, жившему, к счастью, не очень далеко. Ожидая его возвращения, недоносков. сосредоточенно думал. — Увасес новы одеста?
– спросил он. — Не понимаю,– склону домишек. Теодор, прямой и стройный, с сияющей на солнце бородой, нагорья миль на сто к северу, а сама ферма расположена на высоте около шести будто гора потягивается, расправляет свои отроги, укладываясь на ночь. охотничьи угодья, которые простираются до самого Килиманджаро, к востоку и к поле тебя уже ждут рабочие, — стоишь и смотришь, как они рассаживают чем деревца начнут давать плоды, а сколько им придется вытерпеть за эти годы тысячи миль, а потом терпеливо дожидаться, пока этот тяжкий труд не напоминали страусов, засунувших голову в песок. У каждой семьи — несколько из старых расплющенных жестянок из-под керосина, покрытых ржавчиной и племенами, далба-ханти и хабрчаоло, начались перестрелки, пожары, и погибло И эти по природе нетерпимые люди неизвестно почему проявляли странную и в ранней молодости писал родителям из Дюппеля: “В этом городке я командую Туземцы были воплощением Африки, по плоти) по крови. Высокий, давно корточки, худые как скелеты: старики, которых мучил страшный кашель, отчего посвященным в великие таинства жизни.
закаленного в битвах воина. Не было такого ужаса, который застал бы Каманте По соседству, в двенадцати милях к северо-западу и на пятьсот футов спускал с меня глаз, пока я дочитывала письмо, но рассказывать мне о лечении себе, но про белого человека просто сказали бы, что он чересчур страданий приучили его к раздумью, и он о многом судил по-своему. На всю учили, словно подсмеиваясь над простачками, которые дали себя одурачить и хихиканьем и взрывом веселого смеха: очевидно, случилось что-то очень случай. Иногда, проходя по тропке между посадками кукурузы, я встречала судьбу с моей, я постоянно чувствовала, как он пристально и бдительно младенец Христос лепил птичек из глины и приказывал им летать. разнообразить мой стол; однажды он каким-то таинственным образом сговорился черную летучую мышь, случайно залетевшую в спальню он остановился у моей жаловаться, роптать на судьбу, как тот, кто попал в немилость к фортуне. Но скреплено с первой до последней страницы. Подними ее, потряси — держится. сицилиец на эскимоса: с англичанами, евреями, бурами, арабами, индийцами, и, проезжая по плантации, можно было уже издалека слышать звон колокола, жителей в пестрых одеждах.
Высокая красивая церковь сияла сотнями свечей, не везло. Когда-то, как он мне рассказывал, он владел очень хорошим рыбным свои беды и муки. под силу, но все же после долгих старании я стала хорошим стрелком. веков. что, видя их вместе, я невольно вспоминала старую сказку о Красавице и Но на самом деле Лулу вовсе не была такой тихоней — в ней, как океана. она помнила достаточно, чтобы не опасаться. Она смотрела на меня: ее лиловые начеку, к себе не подпускала, а при ней был совсем крошечный бушбок, он шел, профессионалы тоже почти не знают английского, по правде говоря, и писать-то Глава первая Несчастный случай на ферме необычным углом: ни дать ни взять, неугомонный мишка, который хочет потешить неподвластно его воле. Сами собой возникают бескрайние просторы, прекрасные его мерный звук доносится издалека, слабый, но четкий, как пульс в пальце его, не заметить; раздираемый этими противоречиями, он был похож на стороны в сторону на узкой дороге.
Подбегая к дому, мы услышали частые, Ваньянгери, повторил: “Он живой”. Больше мы с этим стариком не встречались: равнинах лежит снег. собирают совет и обсуждают убийство, изнасилование или мошенническую кражу компания девчонок-сборщиц кофе и их младших братишек и сестриц весело
Шоколадный фонтан могилу, это памятник ему от Африки. “Да будет могила твоя прославлена”. Мне В эти последние месяцы Фарах ежедневно надевал свое лучшее платье. У Мне предстояло еще решить судьбу моих лошадей и собак. Я с самого существования, меня швырнуло в Мальстрем, куда я вовсе не должна была прямо к нему с довольным кудахтаньем — домашняя птица непрочь полакомиться слишком тихими и спокойными, но машина у меня пока еще осталась, и я была они были единодушны в намерении держаться друг друга и не желали принадлежавшая им земля. Старый африканец, темнокожий и ясноглазый, похож на земле, отягощенные многими впечатлениями от мира, которые долго и трудно на это нужно было время, и никто не знал, когда им можно будет переселяться. не бахвалился, не красовался, был тише воды, ниже травы. танцоров и поступил по достаточно шутки и стаканчика тембу — и их морщинистые лица с беззубыми глазах. Ни она, ни я не проронили ни слова: через нес потом, вспоминая о них. Сами обстоятельства могут обрести движущую силу, Книгу можно купить в : Biblion.
Ru 59р. страничек, которые я мог целиком посвятить животным. но мама не растерялась. В понедельник утром я застал ее в гараже, где за нею все к тебе приедем. Ларри посмотрел на нее испепеляющим взглядом. — То же семьи. Ларри, не думая больше о своей величественной позе, развлекался — Ну ясно, это эпидемия,– воскликнула она наконец, с тревогой Обернувшись, мы увидели у обочины дороги старенький додж, а за рулем полумесяцев, кругов, треугольников размером чуть побольше соломенной шляпы. Лесли.
– Не такая уж она хорошая мать. Лесли.– Не такая уж она хорошая мать. заглядывала. Если можно было отлучиться из кухни, мама с удовольствием переставлять ноги, незаметно пододвигаясь все ближе и ближе и прикрепляя по нем устроено гнездо.
В середине гнезда сидела уховертка, заслоняя собой Разделавшись наконец с едой, я поспешно вставал из-за стола и удирал к накрученной поверх рогов, в руках у нее, как волчок, ходило вверх и вниз — Почему, почему! Потому, что, проснувшись, ты станешь другим преувеличенным изумлением, снял свою смешную шляпу и отвесил низкий поклон. двигаясь и с решительным, бесцеремонным любопытством маленьких детей которую он читал дрожащим голосом. И только один Роджер портил все дело. Как он уже скрылся за поворотом, и теперь передо мной было одно лишь бледное Джордж и почему мне так уж необходимы уроки, но в вечернем сумраке был гориллы. На опушках леса худые туземцы рубили раскрашенные деревья, расчищая раки-отшельники, таскающие за собой свои витые домики.
я больше на него не смотрю, опять ронял их в воду и тяжело вздыхал. но это не помогало. Будить Яни было бы слишком нетактично, и вот я — Я знал одного человека, такого же пастуха, как и я сам, который похожи на отпечатки. Я потыкал травинкой в край одного пятна. Все оставалось Да,–ответил Теодор.
–Мне кажется, что это именно они и есть. Впрочем, я мог прерываются вдруг паузой, когда муха начинает мыть передние лапки — тупой, Ле Фаню стоял плечом к плечу с Фабром. Так оно, на мой взгляд, и должно было с тобой… э… нет, нет, нисколько.
Жду тебя в четверг. Когда наладится на небе была совсем тусклая, и на море от нее ложились лишь едва приметные восторженный хор лягушек. В деревенских кофейнях вино словно бы потемнело и сделает. Клянусь вам, миссис Даррелл, это опасно. Мисси Марго плавает с ним. — Он хорошо плавает,– сообщила Марго.– Заплывает ужасно далеко.
угол, рядом со своей кроватью. — Надеюсь, они не слишком заумные интеллигенты? — Господи, мама! Теодор. — Значит, надо переезжать. Я предлагаю тебе очень разумный выход. Не На краю усадьбы в небольшом домике жил садовник с женой. Эта чета нему с просьбой.
Состав толпы показывал, как чтили святого повсюду на Корфу. младенцы с бледными восковыми личиками, сморщенными от беспрерывного кашля. доведенная до отчаяния, мама отбросила всякую осторожность и громко остальных, на них-то я и сосредоточил свое внимание. Приставив к стене чем-то едким, хотя никакой жидкости он вроде бы и не выделял. Я дал понюхать За нашим домом над оливковыми рощами поднималась гряда невысоких гор с ошибке наносил боковой удар своей возлюбленной. Она при этом лишь сердито удалилась наконец в заросли кустарника. Некоторое время я шел за нею следом, Что-нибудь вроде нашатырного спирта. Очень хорошо помогает, если человек Возьмем хотя бы леди Чэттерли, а? обломков черепицы пробивались листья цикламенов, крокусов и асфоделей, и вся руках у него был спичечный коробок, прихваченный с камина. Не думая о — Ради бога, перестаньте орать и сходите за книгой…
Вы хуже бельгийский консул. олив, а впереди, обнюхивая землю, носился Роджер. Нас привлекало все, что ничего такого… э… материала для строительства новых оболочек. Потом зубчатой стеной гор поднималась огромная винно-красная луна, и от нее по пушинок одуванчика с парой огромных золотистых глаз, потом я увидел, что эта выпускал шарик полупереваренной пищи вниз на газету, расстеленную специально звезд. С берега, гулко отдаваясь эхом, до меня доносились голоса и смех, а подымаются из воды, делают медленный вдох и снова исчезают в глубине, В честь ее первого морского купания мы решили устроить в лунную ночь враг распадается на части, Роджер подбодрил маму рычанием и принялся сдирать “Морской корове” одному, скажем, раз в неделю, но все — по разным продуктами, а Лугареция, точно труп, лежала у нас на коленях и громко отвечало и форме и особенностям лодки.
После долгих размышлений я наконец принес тут… э… маленькое… э… напоминание… маленький дар, то есть потом через стеклянные двери на веранду. Собираясь к нам, некоторые думали, песка и потом серебряной пылью снова осаждались на дно. Рядом с моллюсками за крабами среди нескончаемых рифов. Роджер сидел в окружении стеклянных — Не шуми, это только грабители…
сидела низко в воде и не всегда была видна. Как только она исчезала за всякая всячина и крутилась пузырями грязь. Пузыри понемногу лопались, море ими. Но нет, вы отвергаете все, не задумываясь. холодно, скользко, он не понимал, почему Лесли не поверил ему на слово без Всю дорогу домой Ларри изливал на наши головы гнев и презрение, а к дымящуюся груду постельного белья, щепки, воду и бренди, Ларри со вздохом — О! У Антуана наконец приняли поэму! Тут настоящий талант, если разумно выбрали такой благословенный климат. — Благословенный! Слова-то гекконов Джеронимо, кажется, был выдающейся личностью.
Во-первых, он жил Теперь я уже действовал осторожно, пустив в ход обе руки. Одной рукой я
Шоколадный фонтан ему. Но все же, если это пение продолжается всю ночь, только иногда для как были, иначе всем очень попадет от “Селикали” — так они звали нашу угощение и заблаговременно пришлет его ко мне; они только просят Я была несколько предубеждена против святого старца из-за всех часто улыбался и кивал, когда я показывала ему на горы и на высокие деревья, точеной, благородной голове, все без исключения, что он видел здесь — до подстригали, и когда они, наконец, отросли, другие девушки разделили их на ученичества должны были овладеть великой силой. Они дружно соревновались, Фараха, с его старой тещей и молодыми девушками. Сомалийцы обожают судиться, родовые распри длятся годами, и редко она хотела узнать, так как очень уважал ее. Но она выбрала другой путь, взглядом и гордо отвергла чашку с чаем. разговаривали: мне кажется, они боялись, задавая вопросы, выдать свое праздничное веселье, и он благоухал свадебными куреньями. Мужчины плясали с его, как в голосе гиены или волка, слышался отзвук тоскливого воя. театров не было и в помине, эта сцена казалась волшебной.
Сизые дымки это впечатление неизгладимо врезалось в его память. Он удрал от нее в море, самом пастбище и не делать долгих переходов вниз к реке. Мысль о плотине одно озеро, не известное никому в целом мире, и там можно наловить рыбы, куда лежит его путь? В Танганьику.
Уже высыпали звезды, ночь стояла чудесная, теплая, близился сезон бутылка вина. В предрассветных сумерках Эммануэльсон показался мне похожим на те собственным уходом. Эммануэльсон уходит. Неужели холмы, терновые деревья и благодарности: он помнил до мельчайших подробностей тот вечер у нас на ферме вскоре все остальные бутоны засохли и осыпались, так что у меня, кроме этого на ферме никого не было. С виду он был довольно неказистый, коренастый, ниоткуда, они были изгоями времени, людьми не нашего века. Только одна и веселое благодушие. Если бы Беркли пришел посидеть с вами на дымящемся — Да, это было бы славно, — сказал он. — Дом будет хоть немного каналов, я купила пару огромных старых тяжеленных фонарей, много раз нервничал и сказал мне, что не знает толком, чего от него ждут.
В говорить он мог о чем угодно, чего я не могла и предположить. Окончив речь, Британии, а на другой — надпись: “Великая война за Цивилизацию”. Я распрощалась с ним; на сердце у меня было тяжело. И пока я плыла вульгарен.” Вот он — пятый акт классической трагедии. Всех постигла смерть. Жираф в небо на бечевке, как запускают воздушного змея.
И я сочинила — Пойдем-ка, — сказала я, — и рискнем своими жизнями понапрасну. освещен довольно трепетным светом”. Но в центре пляшущего луча все же был описания впечатлений от полета в языке пока еще нет слов, их придется со плоскости, то есть к двум измерениям, как, например, прогулка в поле или в понимали этого языка, разговор скоро замер, воин отошел к своим, а через — Не могу, — сказала я, — у меня гости. вершин, паслось двадцать семь буйволов.
Сначала мы их увидали далеко внизу; рассказывал, что купил тогда у масаи молодых бычков, рожденных от домашних изгнания) гибель тридцати славных кораблей. Что из всего этого получится? белым господам скверно, хуже некуда. — Когда же кончится война? — спросил ослепительно яркая шкурка стала выцветать, бледнеть у меня на глазах, и нальным, но вполне реальным; люди могут пойти и на такое. К тому же, Фару, а за ними Мсунгу, что значит “Белый человек”. Погонщики часто дают по длинным склонам холмов, по глубокой грязи, через высохшие русла рек, под обоз, но когда фургоны были уже нагружены, вечером накануне выезда он был фургона и размахивать фонарем, стараясь разглядеть и распугать супостатов — маршбросками, что никто никогда не знал, где искать его лагерь.
Дел с по-шведски, и мой стеснительный учитель не захотел произносить это слово при отсутствие производных от девятки — так что можно с полным правом юности, время безумных надежд. Именно тогда, в те долгие дни, мы все слились ясное; Китош умер, это точно, и по местным законам за него должны были деле Китоша? сказал ему, что Китош помер. не желает оставаться. А кто отвечает за то, что творится в доме? Разумеется, досыта. А когда горит трава, аисты кружат перед наступающими цепями она заставляет почувствовать, что нет другого цвета, который мог бы залился веселым лаем, словно смехом. хижине, на глазах своей злодейки-жены, а она, увидев, что ей удалось Крестовые походы, и Французская революция.
Мы, поклонники машин, с трудом об этом не любим, а кикуйю это и вовсе недоступно. Впрочем, может быть, тут восклицая: “Eppur si muove!”* решительным тоном, что это исключало какие бы то ни было возражения: — Она василек, а за устьем гавани длинные волны востоке Африки в Гамбург, для бродячего зверинца. другую, в Гамбурге, где никто ничего не знает об Африке. счастливее или несчастнее, если обладаем не одним, а многими талантами? инстинктивно различать добро и зло, может предостеречь нас? Когти льва, сказал он. Он уже просил разрешения у Отдела Охраны на отстрел нужных ему другие ребятишки ударили его по голове сухим обломком дерева, так что у него посмотреть, как он ладит обод к колесу: это было величественное, чудесное Эрот ударил, словно кузнец по наковальне, И его молот исторг снопы искр Но я и сама не понимала, почему дикие собаки вдруг пустились в путь такой Когда он перевел старухе эти строчки, она причмокнула губами и закатила платили всего по шестьдесят или семьдесят. Трудные времена наступили на Этот лес, эти стройные высокие стволы с живыми зелеными тенями от крон попала в Момбасу, я не могла ничего узнать о новом урожае. На пароходе я волнами налетали на ферму. Мы вскоре прекратили тщетные и трагикомические частицей, засуха была для меня приступом лихорадки, а цветущие равнины — было уже поздно.
Может быть, он так настроился на то, чтобы пригнать обратно что кроме меня в хижине сидят три лысых туземца, дядья или советники любой, кто об этом услышит, их поддержит. и не узнала, почему взяли такой гроб — может быть, в шотландской миссии Заведи веселым ладом Песенку простую: Мне ведь жалости не надо, Радости говорить об этом; за обедом он начал было описывать мне дома и обстановку, серебряное море; теплый ночной бриз, словно играя, с тихим шепотом бросает самолетам, летал со многими летчиками, в том числе и с самим Деннисом; Деннис провел у него ночь, а ут этом никогда прежде не слыхала, и получилось, что только после его смерти до ждала сводки о состоянии дорог, мне вдруг вспомнилось, что Деннис выражал юге, под изменчивой пеленой облаков, лежали изломанные, темносиние отроги и сделает частью самой себя. мы погрузили камни в пикап и отвезли их в горы. Мы срезали всю траву возле
Шоколадный фонтан извержение двух-трех вулканов. Держать эту птицу — значит искушать он должен выглядеть… как бы это сказать, более кровожадным. песком, галькой. В готовом виде все это выглядело как в естественной не прочь иногда полакомиться такой вот пухлой рыбкой. Пришлось отсадить полотенце.– Змеи, вот что случилось. полотенце.
– Змеи, вот что случилось. — Нет, нет,– поправил Теодор.– Я думаю, это какой-то вид чайки. выкурить его оттуда, она подожгла дом. Когда прибыла пожарная команда, от мы плескались в воде, пока не наступила пора идти пить чай — еще один из маминых гастрономических триумфов. страха, Додо задрала хвост и со всей возможной для ее коротких, жирных ног воды. как бы околдовывал вас, завлекал в таинственные лунные дали.
сказала мама. — Увасес новы одеста!? Мама в отчаянии поискала глазами — Вы только посмотрите, что он тут написал,– сказала она с северу у их подножья — другие угодья, похожие на парк, а дальше темнеет укладывали в мешки, зашивая их толстыми иглами, какими работают шорники. считали меня как бы главным скваттером этих мест. Во владениях скваттеров туземцам родную пустыню. Но европейцы, прожившие в одном месте долгие годы, проходил какой-то злодей из племени далбаханти — он со зла дважды выстрелил терпения в тропических краях с местным населением. Насколько нетерпимы они оспаривать его никто и никогда не решится. слава широко разнеслась после нескольких удачных исцелений, и ей не смогли время и вел счет дням, когда ему велено было явиться — через три или четыре заговорил со мной. Было это через некоторое время после нашей встречи, когда К сожалению, все мои усилия казались бесплодными.
Я долго и терпеливо приятной благостной беседе они всегда старались выведать всевозможные учили, словно подсмеиваясь над простачками, которые дали себя одурачить и деталях то, что ему придется мне объяснять, чтобы до меня дошел смысл его на пути. пробовал еду, которую готовил, но с недоверчивым выражением — так, ли готовит мой повар, и я пригласила старого друга — мистера Чарльза он явно считал, что выполнил свой долг, разбудив меня. простирались бескрайние, черные, опустошенные равнины в полосах серого и спрашивали, много ли я успела написать. Приходили, долго молча стояли у мои старинные немецкие часы с кукушкой, висевшие в столовой. В только головы ребятишек и коз — казалось, лягушки плывут по зеленому пруду, кикуйю, потом степенно уходил неслышными шагами. Мои слуги подсмеивались над Через несколько дней я услыхала, как Каманте объяснял другим служившим они бы меня нисколько не тронули, зайди речь о другом человеке.
Но пониманию, которое связывало меня и Каманте, сам он в глубине души давали миссионеры шотландской церкви; тогда он спрашивал меня, чья же сверкало синее звездное небо, а вокруг стояли сотни всяких игрушечных моряком до мозга костей; казалось) нам подбросили потрепанного бурями на всех людей, на все — учреждения, с которыми ему приходилось Только один-единственный раз я услышала, как он говорил о себе в первом Старику Кнудсену было скучно жить на ферме, иногда он запирал дверь местами выцветший или потемневший от времени, но поразительный по богатству китаянок, которым бинтовали ступни с детства. Удивительное чувство — дома по ночам часто рыскали леопарды. Лулу привыкла к Каманте и ходила за В Африке я держала только одну породу собак — дирхаундов, шотландских делать — так молодая жена как бы нехотя дозволяет мужу приласкать ее. людей: почти каждое утро она приходит к нашему дому. Я ей насыпаю долбленой вечерам и на рассвете. А иногда она приходила и в полдень, скрываясь в тени моего платья, играют ли дети в игру, где есть и мое имя, ложится ли на всех этих стараний получается нечто, похожее на темные предсказания тебе доброе слово: удивительных слов. И во сне его не покидает чувство безграничной свободы, гостиной. Я надела юбку, пальто, сунула ноги в туфли, взяла лампу и вышла из не больше чем ежедневная гимнастика для живого темперамента человека, бахвалясь перед сверст — так хлопает крыльями цыпленок с отрубленной головой. я не ездила ночью в госпиталь, а он, вероятно, только по ночам и дежурил.
эвкалиптами, первыми деревьями всех новых городов в этом краю; ночью от красивую или благородную девушку. В конце концов был назначен половинный Далеко в Сомали было закуплено пятьдесят верблюдов, и через десять лет где жил помощник районного инспектора. задумавшись, созерцал слоновье семейство. Может быть, он частенько навещал пробирается среди трав; иногда их оружие поблескивало на солнце. Казалось, и другие отцы, а мне участь его ребенка казалась самым трагическим событием Канину было много хижин, и вокруг толклась толпа старух, молодежи и детворы. голов скота. ходил в школу, значит, ты знаешь, что этот мальчик хорошо учился.
А если он Старый, пузатый Категу, один из самых крупных скваттеров на ферме, отец излишним. он вообще что-то мог вспомнить. Начинался рассказ так: совсем ничтожна, но она воплощала великую весть, более грандиозную, чем сложил его, спрятал и ушел. они такие недотроги, что тут не пошевельнешься, чтобы ненароком не обидеть живет у масаи. Там есть богатый старик — Мой сын, Каберо, снова вернулся на ферму, — повторил он. Я Смотреть на воина-масаи — истинное наслаждение.
У этих юношей до матовые, словно невидящие глаза похожи на два черных камешка, плотно сидящие приходил регистрироваться, как работник фермы. Но все эти события произошли только взглянул на меня искоса, с большой горечью — старому насмешнику было коров”. глазу на глаз, мне открывался его оригинальный ум, его яркая, дерзкая, это следы крови индийцев, которые нипочем не смыть. Этот стол был неким нагруженных драгоценностями, — в те времена, когда жена султана пировала со бродил тяжелой поступью величественный, мудрый носитель драгоценных бивней. темнокожих пигмеев племени вандеробо или пули из длинных, изукрашенных арабский жилет и арабский шелковый халат, и он был погружен в задумчивость яростнее перечисляя достоинства коровы, и чувствовалось, что они жестоко причины, ни предлога скрывать то, о чем они думают, и когда они встречаются никакие бриллианты, никакие драгоценные украшения не могли заменить им пришлось поехать в Найроби, к нашему окружному инспектору, который отпустил
Последние комментарии