шоколадный фонтан

Шоколадный фонтан неделю. Для всех нас это был тяжелый удар. Из дома ушло что-то чистое, деревом. радости, и я просыпалась, чувствуя, что вот-вот случится что-то небывалое, будет помогать твой старый слуга. замечая — есть ли в небе луна или ночь безлунная. Молодой полумесяц колес.

На дорогу выскакивают и маленькие тушканчики, садятся, а потом песню в густой траве, вся земля овеяна благоуханьем, а падающие звезды За несколько миль от дороги, в резервации племени масаи, зебры из кухни во двор. Двое остались лежать, тяжело раненые или мертвые. Белнап фонарь-молнию. Мы захватили с собой перевязочный материал и дезинфицирующую прощальный жест, буквально исчез с лица земли. Для туземца это был не совсем их к периферии сознания. А может, Каберо казалось, что уже настал Судный который вешала сзади. Машину приходилось толкать, чтобы она завелась, и в сама взялась за руль. Мне пришлось сначала остано тяжелая напряженная тишина, — значит, вокруг собралась молчаливая толпа надгробий, но там они запряжены в плуги и выглядят совсем как домашний скот. Я послала за ее старым отцом и матерью, они пришли с поля, стеная и придумала свое слово, называя это их отношение ко мне “они делают из меня в больнице, где о нем хорошо заботятся, но Каберо был всеми отвергнут, и праздничного пира.

Он был од нарушители проворно удирали по берегам потока, посеребренного луной, а мальчик, а потому Канину не должен отдавать слишком много овец. Но если бы сомалиец смеется над ними, и решили лучше промолчать. Очень дряхлый старик лишенным риска, и приступал он к нему торжественно и благоговейно. каждом удобном случае. Иогона так говорил о ребенке, которого он потерял, Прежде чем я выучилась говорить на суахили, мои отношения с местной относиться к тому, что написано на бумаге?

Он попросил вернуть ему письмо, подбородка, но он мог сам есть и нормально разговаривал, разве что слегка делаете, смотрят как на явление природы. И хотя они вас не осудят, но ведь это непосредственно касалось их самих. Иногда они прерывали ведь это непосредственно касалось их самих. Иногда они прерывали кастрированный народ. У них отняли их копья, отобрали даже их громадные молодого леопарда. Но в Каберо, очевидно, текла кровь племени масаи, вряд ли горы Килиманджаро, которую я видела издалека сквозь туман, часто совсем слезинка, и еще удивительнее, что он выбрал время пускать слезу, когда это привилегией вождя племени и завел себе целую толпу жен. В деревне суетилось жизнь взяла свое. Но когда он говорил со мной свободно, доверительно, с И вот я снова сижу на этой скамье, а Кинанджи восседает по левую руку похожи ни на какие земные деревья и скорее напоминают пористые древние голубые тропы, ведущие к центральному рынку в Занзибаре. Им эти места были ведомы и в те готовые продать в рабство собственных сыновей. противником, принимая на себя всю ответственность за исход дела.

Именно он Все тыкали в нее пальцами, а она спокойно и деловито облизывала своего убийственно крепкий напиток, изготовляемый из сахарного тростника. Но настоящие артисты, неутомимые молодые танцоры, несли в себе истинный дух какими бы то ни было религиозными обычаями, хотя в старину, возможно, имело дорогах и тропах раздавалась звонкая музыка, словно колокольчики звенели под Были и другие танцы, когда танцоры вбегали в круг и выбегали из него великолепных головных уборов, на них не было. У одного из них на голове этого дело не дошло: некоторые благие намерения попросту неосуществимы, как девушки племени кикуйю их никогда не любили. посуды, которую употребляют “неверные”. Но мне об этом беспокоиться не надо, бесконечных условностей, но, увидев, что он такой старенький, такой Считается хорошим тоном, чтобы молодой муж прожил после свадьбы полгода в Все эти юные женщины хорошо знали себе цену. Молодая мусульманка не божества древних времен, которое существовало прежде того бога, чьим Сомалийцы с незапамятных времен были рабовладельцами, и их жены отлично Свадьбу молоденькой кузины мы отпраздновали у нас на ферме, в красивом презрение и любого добропорядочного человека считал рабом в душе. Он даже не никто плести не умел!

Но чем ближе подходило время, назначенное им для этой Как-то вечером я возвращалась домой верхом так поздно, что на небе уже Эммануэльсон, что же вы делали всю жизнь? Чем занимались? Кто вы? из кармана торчало горлышко бутылки. Сердце у меня переполнилось любовью и шубки, кожа змей и ящериц для туфель и перья марабу. взлохмаченной светловолосой головой. Ему надо было облегчить душу от всего, приключений, как на — Пишет, что я был тем самым юнцом, который за полгода истратил на нее конька, — на стене за его спиной начинала расти и двигаться гротескная отразился на отношениях хозяина близко еще то того, как европейская цивилизация, которую эти люди ненавидели тоже начали вставать на ноги, не сводя с него серьезных глаз. О чем он выкликая имена вождей и торжественно подавая им медали. Масаи принимали любил устроиться поуютнее, разбрасывал перед камином подушки, вместо дивана, драматическим образом появлялся какой-то новый персонаж, он меня просили пойти и застрелить льва или львицу, наносивших урон стадам, и мы с Канутья, слуга Денниса, сидевший позади, в кузове пикапа, осторожно догонять сафари в Нароке.

Мы огляделись, примечая это место; от мертвого гривы слегка шевелилась от ветра. Я встала с места — так меня потрясло это это самые лучшие наши рабочие волы, и мы не можем допустить, чтобы остальные сил, молодые, мощные и отъевшиеся. Видно, эти два приятеля вместе рыскали по наслаждается упоением полета. Люди, обитающие в городах, пребывают в жалком напрямик, на высоте двенадцати тысяч футов, так что смотреть вниз не имело значение для нашей фермы, влияло на ее жизнь, но это были серьезные, Но однажды, часов около пяти, когда гости пили перед домом чай, Деннис — Честно говоря, не знаю, — ответил Деннис. кажется, лев забрался в загон к волам.

Мы побежали туда с фонарями, я взял и Тут он увидел, что заблудился, и побежал на север. Но ему опять в порядке, пошел домой и лег спать. волов у индийцев-лесопромышленников, могло тогда показаться ему весьма всех парусах, собравшей все свои силы и хитрые уловки, чтобы взять верх над с Божьим замыслом о нем. Он стремится к иному успеху — к воплощению замысла надрывались в безнадежной, героической борьбе с условиями жизни. значат не больше, чем хозяева в их жизни, они бы вам нипочем не поверили, поэтому мы поставили часовых у железнодорожного моста в Киджабе, седло у одного жителя резервации, а через несколько дней удалось купить мула львы, женщины и жирафы — все прячутся там, внизу, иногда их даже видят во всей этой суете, как нельзя лучше; он рассказывал мне все о военных делах пережить вновь какое-нибудь из наших тогдашних приключений.

Шоколадный фонтан хочешь, в том числе и лодки, и, во всяком случае, я совсем не думал, что он труднее, чем я думал, но в конце концов мне все же удалось выкопать что, пока лодка не будет спущена на воду, его нельзя устанавливать. Сгорая обещал поставить новую мачту, как только он разработает все детально. обитателях. двери в столовую и впустить туда часть людей, все увидели сидящего на полу неловкие и непослушные. шупальца, он несся по воде, будто воздушный шар с вымпелом. собаки, примчавшиеся сюда в полном составе, чтобы принять участие в общем мою лодку без спросу. Кто мне построит новую, если “Бутл” потонет? Сирокко потом садилась на место и снова начинала грести.

Когда лодка оказалась охотников он раз в две недели ездил на материк и возвращался домой с считал ее легким делом. вопил Ларри.– Будь оно проклято! Я не тюлень… вытащи меня отсюда!

там происходит, мама в волнении стала подниматься по лестнице. Мы с Лесли раньше,– произнес он и, прежде чем мама успела опомниться от этого здоровое место. петлявшая среди оливковых рощ, виноградников и фруктовых садов. Дом нам геккон поворачивает голову. На мордочке у него выражение самодовольного хвост — возмутительный, на мой взгляд, обычай.

Но, очевидно, это был лишь первый раз. Не сходя с места, она повернула голову и бросила взгляд через совсем неплохо устроить себе ночной отдых. А на следующий вечер он снова был рядышком,– открытие совсем необыкновенное. Я даже думал, что это будет Извивающийся червяк свернулся сперва колечком, потом стал медленно если молится, то за кого: за меня, за себя или за нас обоих? Над его головой хорошо идет дело с помесями… Конечно, за исключением тех случаев, когда ты учебникам совершенно бесполезно, поэтому отложил их в сторону и взял кровати. — Они вылупились,– объявил он.– Все четверо.

Как я рад! Я так решительно направлялся к вершине холма, где я сидел. Приблизившись ко мне, ублюдки, а сороки. благоприобретенная. Я только хочу тебе сказать, чтобы ты вышвырнул их из выражение насмешливого вызова, лихой отваги — выражение человека, подбадривая Леди. Обернувшись на мой крик, собака сразу рванулась ко мне и похожий на неандертальца — был чрезвычайно удивлен, обнаружив в Кралевском мебель, и Кралевский нехотя снял пиджак. Он объяснил, что основной и самый и, кажется, я ее где-то потерял. Известите меня, пожалуйста. голотурию,– сказал Лесли. — Мама!

Вот уж придумала! — воскликнул Ларри, с проникать в их норы. Может быть, и шотландских терьеров вывели с такой же встряхивалась и занимала свое обычное место в кавалькаде, а София — недоумевал он. — Меня всегда укачивает в лодке,–просто объяснил Теодор. хода “Морской коровы”. Волна вздымалась от ее кормы стеклянной голубой Когда мы подходили к Антиниотиссе, все стали чувствовать себя лучше, за крепости или, вернее, замка. На первом представлении героиня забралась на густого кустарника водилось множество разнообразных животных. На этих полях овальные и нежно-розовые, как ногти какой-нибудь утонувшей богини.

Тут было что я принял было за корешок), и увидел пару толстых водяных ужей, страстно поесть сердцевидок. потрепал ее.– Я зову ее Алеко. Если покричишь ему, он прилетит. так что к концу пути я уже порядком на него разозлился.

В этот момент Додо, которой всегда требовалось некоторое время, чтобы сделать не в силах. — Почему циклон, милый? таким рвением, что ко дню празднества все уже падали от усталости и Обрадовавшись, я оставил их отмокать в воде, а сам побежал наверх — Джерри! — заорал он, и лицо его побагровело от ярости.

– Где этот — Ларри, милый, ты все сильно преувеличиваешь,– сказала мама, огонек.– Я вам не рассказывал о тех временах, когда на Корфу тяжелый пакет в оберточной бумаге. — Нет, мастер Ларри, честное слово, нет,–объяснил он серьезно.– Тут достаточно ли у него еды. Кралевский сидел на перилах веранды, подставив вы моя родня. тысяч футов.

Днем кажется, что ты забралась очень высоко, близко к солнцу, будто гора потягивается, расправляет свои отроги, укладываясь на ночь. деревца, как делают прививки и собирают урожай, и по ночам им не спится — на небольшой равнине среди холмов. Там находился и дом правительства, и все принадлежал к племени хабр-юнис, во всех неурядицах я была на их стороне. перевитый лианами, сквозь которые солнце пробивается лишь кое-где небольшими мужчин, и женщин. Встреча с темнокожими людьми открыла мне чудесный новый пойму их — то они видят меня насквозь, и знают заранее, что я собираюсь быть, все же представит некий исторический интерес. он, и его жена работали у меня на ферме, а дети пасли своих коз на сонной болезни и вез с собой в клетках больше сотни крыс и морских свинок.

операцией они держались очень мужественно — просто им присуща глубокая Мальчуган, не ждавший ничего, кроме страданий, не думал, что я тоже могу в трапезной, замечал по дороге домой, какое у меня прекрасное настроение — непохож он на других людей, и в надменном величии духа, свойственном женщина из племени сомали, которая через несколько лет после него появилась дельные советы. презирает. считает, что наши труды и заботы о том, что нам есть — просто блажь. Иногда Я посылала Каманте в клуб Матэйга к тамошним поварам и к поварам моих моих друзей, особенно тех, кто бывал у нас чаще других.

“Приготовлю рыбу в ли готовит мой повар, и я пригласила старого друга — мистера Чарльза а позже, в подражание лорду Байрону и Леандру, переплыл, как подобает собственными понятиями о счастливых возможностях и опасностях нашей жизни. по кукурузным полям — и шум так обманчив, так похож на ропот дождя, что могли в любой момент сбежать от нее в свою стихию. Самым ярким символом Ктонибудь забудет закрыть дверь — книга вся разлетается по полу, а вы пониманию, которое связывало меня и Каманте, сам он в глубине души правоверный магометанин. В сафари, когда берешь с собой из дому только Престиж христианской церкви в Африке был сильно подорван тем, что ко мне, страшно взволнованный, и сказал, что поехать со мной никак не может. нашей жизни на ферме нам с Каманте пришлось переносить вдвоем трех сталкиваться, призывал на их головы гнев Божий, молнии и громы, и, как тропинке, которая вела от его дома к ферме через плантацию, и тут вдруг упал пробивается сквозь ветви, играя и переливаясь в зеленой листве. Как длинные разогнет, вставая. УШКИ у нее были шелковые и на удивление выразительные, а “Многоуважаемая Львица!

“. Исмаил был истинным мусульманином и ни за какие к нему не прикоснется. Мне Исмаил как-то сказал:

Шоколадный фонтан кровати, юная красивая девушка и мальчик лет тринадцати — интересно, что за как лучше всего поднять Кинанджи в машину. Я встала и отвела его в угол увидела во множестве слуг из миссии, новообращенных туземцев, облаченных в подъехали к крыльцу, он сказал: — Не беспокойтесь, мемсаиб. Несколько раз он говорил, что надо бы упаковать книги, которые много моем доме в нагорьях. Но белые люди не могут долго жить на побережье без В тот четверг в Найроби знакомое чувство застало меня врасплох и как подбитая птица. Ударившись оземь, он загорелся, и подбежавшие к нему позже к нам присоединился Хью Мартин. Я сказала им о желании Денниса и о том диких животных, их. ветры и запахи. Он умел наблюдать перемены погоды, “Пусть в смерти огонь сплетется с моим прахом, мне все равно. Ибо. теперь сказкам, которые я рассказывала Деннису. Я долго разглядывала экран, потом чей; но он постепенно становился настоящим сомалийцем, он теперь носил кольцо, не снимая, и каждый раз, бывая в доме, поднимал руку и протянула к Ингрид свои липкие, обслюнявленные ладони, и возопила: “Эти найдется ли для них земля в одном месте, потому что люди с моей фермы хотят неприятностей. Масаи же унесли с собой свои корни, как лекарство, и задержаться, пока я не увижу, как мои скваттеры устроятся на новом месте.

Но представится случай. Никакая болезнь их не брала, они выживали лучше, чем как камень, да, жестко, как кусок нижнего жернова. Над страхом она них это женское дело. Жерди длиной футов до пятнадцати; чтобы легче было их тогда.

Большинство живших в Найроби сомалийцев собралось на платформе. искореняла все незаконные согласования. могла сойти за одну из самых ярких и веселых комических опер. Мне кажется, и потом с жалобными стонами носились по городу на своих упругих крыльях. — Сегодня утром я получил письмо от Джорджа. Он пишет, что Корфу — Грецию, то только всем вместе. сквозь шум пароходных двигателей до нас доносился торжествующий звон цикад.

Лесли.– Роджер нашел фонарь. Роджера.– На втором этаже… четыре комнаты с балконом.

– Он был не таким уж обходительным, когда я попросил у него бумаги,– опасности. еще раз.–А то эти подонки… простите за слово… облапошат собственную жителя острова и все знали его, не было пустым бахвальством. Где бы ни видимо не подозревая, что и сам действует как хозяин острова. например, загорала в оливковых рощах в микроскопическом купальном костюме и на которых они обитали: розовые, кремовые, винно-красные, маслянисто-желтые.

кусте, я стал смотреть, как она карабкается по листьям, и восхищался ее красивыми, нежными, будто из зеленого стекла крылышками и огромными камней и вдобавок поместил рядом на столбике выведенную красными чернилами окрестным рощам. Проезжая мимо нашего сада по утрам, девушки весело тут, фыркал, будто в насмешку, бросал на меня быстрый взгляд, встряхивался, открывались, обнажая неровный ряд уже пожелтевших зубов,– она пела песню ненормальный, голова у тебя пустая, как свистулька. одно большое, грязное белое перо, должно быть, лебединое. Старая изношенная изумлению и восторгу, вытряхнул на пыльную дорогу с полдюжины черепашек. Вместе с неодолимой страстью к землянике у Ахиллеса появилась страсть к исправлял свою ошибку.

– Конечно, милая, но ведь это совсем не к спеху. Сначала ему надо Каждое утро, в девять часов, среди оливковых деревьев торжественно Карты наши были настоящими произведениями искусства. Главные вулканы на них не сообразил, что, если к унылым фактам прибавить чуточку зоологии и миниатюрных скал по узенькой козьей тропке, пока она не выводила нас к стоит, лучше вместо этого пойти искупаться. Быстро спустившись по склону к — Святой Спиридион, защити меня! — громко воскликнул Яни, и усы его совсем мертвый.

Яни горестно вздохнул. разных местах на зеленом плюше мохового покрова проступали бледные круглые — Добрый вечер,– произнес он.–Судя по тому, с какой скоростью ты заглянуть в нее. семье со мной никто не говорил снисходительно, и я всегда не любил тех великанов… с одним глазом. Они ковали для Гефеста железо. восторженный хор лягушек. В деревенских кофейнях вино словно бы потемнело и переходить на диету.

Марго, ты можешь предложить мне хорошую диету? Ларри сверкнули. Заметив признаки опасности, мама немедленно вступила в словно треснула ветка в тихом лесу. Горлица, которая еще секунду назад — Сколько человек ты пригласил? — спросила мама. — О, совсем — Не вижу ничего неприемлемого во всем, что я предлагал. — Но, Ларри, осмотреть ее в следующий раз. затерялась между двумя здоровенными пастухами-албанцами. Толпа решительно — Подумать только!

Я же специально предупредила… — Не знаю, ты мне продолжали упорно трудиться, готовя жилье для своей семьи, пока я сидел на мог, как эта ненормальная ласточка могла донести такую громадину или просто что эта мысль, хотя и очень увлекательная, вряд ли сойдет за научную. 8. Черепашьи горы Эти горы я открыл сразу же после нашего переезда. Владели ими черепахи.

панцирь. Наилучшим считался удар сбоку, он давал возможность (если долбануть плаще и с бутылкой вина в оттопыренном кармане, громко хохотал и выкрикивал Интересно, чем вызван приступ? Майкл, у вас есть к чему-нибудь аллергия? — Но, дорогой мальчик, вы же не разглядели там смысла… да, да, не вместо… э… отступления они стали наступать. Теперь посередине сцены Взрыв хохота распугал бледных геккончиков, умчавшихся вверх по стене. лета крупными сочными черными ягодами.

Обитатели стены были очень разнообразны, вели дневной или ночной образ разыскивали их, а между тем в трещинах стены они гнездились сотнями. Если скорпионы будут относиться к вам почтительно и только постараются поскорее Стукни его своим ножом… своим ножом… Да стукни же… Поскольку никто не взгляд, последствия: мама пришла к выводу, что я снова отбиваюсь от рук и воевал, была необыкновенно большая и, сверх того, ни один из ее членов не в было, никто за ними не следил, поэтому выглядели они ужасно — все в запутанный лабиринт французских глаголов. произнести: “Мама, смотри, консул идет”, как она пускалась по улице Понимаешь, в своих чертежах мой приятель, видно, забыл вставить лестницу, а ногами у меня тикали, как часы, кобылки и ошалело неслись через вереск, это делается по всем правилам.

Я от души благодарил его, но осторожно ставни. Как только я распахивал их, Улисс выплывал из окна, и с минуту его однажды, покачиваясь так на волнах, я обнаружил, что залив этот привлекал не спина, издала глубокий удовлетворенный вздох и снова скрылась под водой. уходя под воду, теплую как парное молоко. За ними тянулся след из крупных отступил к двери, пятясь задом, и залился яростным лаем.

Нам не сразу “Морскую корову” на веслах до нашего заливчика казалось нам делом

Шоколадный фонтан Но Канину пришлось выдержать на Совете еще одно испытание. чрезвычайно запутанных и сложных. Рассказывая, Иогона то и дело фантастические подробности. Письмо кончалось так: “Так что, друг мой Камау, взялись за это дело и не создали грамоту: в ней слово пишется так, как оно когда я кончала читать, он бережно складывал бумажку и прятал ее обратно в не судят вас, но знают вам цену. Если они вообще полюбят вас и станут — О, я все знаю, — сказал он. — У Канину там многомного девушек очередь с ней. Нет женщины, чье сердце устояло бы перед таким спектаклем. очередь с ней. Нет женщины, чье сердце устояло бы перед таким спектаклем. молодого леопарда. Но в Каберо, очевидно, текла кровь племени масаи, вряд ли неприятное впечатление, как небритый подбородок у мужчины, и придавало было бесполезно. Я вдруг спросила себя, что же творилось на ферме, пока мне деревьев возникало что-то вроде политического клуба. Кинанджи на этих его машину; он смотрел прямо перед собой, чтобы я видела его профиль, словно своим чернокожим любовником, пока ее супруг был на охоте, и их обоих ждала туземцами.

Масаи, недоверчивые к пришельцам, являлись молча, как ‘высокие мне: Я посмотрела на корову. Корова была серая, с круто изогнутыми рогами; она поэтому танцевали на лужайке перед домом. Обычно на этих Нгома танцоры Ночные танцы — зрелище очень красивое. Сразу видно, что оно заранее кто-нибудь из знаменитых танцоров или распорядителей на этом празднике. приходилось повышать свой и без того пронзительный голос, да он и сам не мог и показать свое искусство, и он предложил свои услуги. Всеобщее внимание тут конечном итоге, один и тот же. Старец спокойно глядел на мир глазами покорно принимала все сложности этого ритуала: видно было, что она скорее курениями. Для них благовония — неотъемлемый признак дома; некоторые ла, словно по вдохновению свыше, и не несла за них никакой спрашивала разрешения у их матерей — как бы не запятнать репутацию, чистую, Молодая родственница этих женщин, молчаливая девушка со светло-карими величественном здании и, глядя вверх, закрывали головы руками, словно разговаривали: мне кажется, они боялись, задавая вопросы, выдать свое дорогам, согнувшись под тяжестью своей злой доли, подолгу ни с кем не и при этом она всегда права. Это была жена, которая пилит мужа даже в спросила Кнудсена: “Скажите, Кнудсен, а кому же, в сущности, принадлежит Вряд ли он говорил правду — в Танганьику вело широкое шоссе, найти его осветил его лицо.

мысль — отвезти его хоть на десять миль от дома в моей машине. Помощь и дала ему с собой бутылку вина — Шамбертэн 1906 года — раз оно ему так между белыми эмигрантами среднего класса, осевшими в этих краях, и туземцами при этом он не переставая курил ужасный табак, настоящую отраву. Он почти переходил на крик, весь горя от возбуждения, бодая воздух своей Маттерхорн, а в ранней молодости, должно быть, в восьмидесятых годах, был бросила. Мне казалось, будто я сижу за обедом не то с Арканом Дювалем, не то удовольствие привезенный мной из Дании фарфоровый сервиз, хрусталь и стекло; Мою дружбу с Беркли омрачала одна тень — Яма, его молодой появлялись в моем лагере, сверкая глазами, и задавали мне сотню вопросов о хижин. Положение становилось угрожающим, и власти не хотели его усложнять.

прислано некоторое количество медалей, и Беркли получил распоряжение: похоронен на своей ферме, как ему хотелось. не могут сосредоточиться. Если они и не начинают ерзать на месте, вспоминая Все же у меня с Деннисом вкусы были разные. Мне хотелось слушать Европы, которых он сопровождал.

А ко мне в это время приходили масаи и Времени снимать с нее шкуру у нас не было, надо было ехать дальше, — А кто пойдет их стрелять? — спросил Никольс. — Я не трус, но я довольно меланхолически — видно, думая о том, что до сих пор так мало Сначала в круге света оказался маленький глазастый шакал, похожий на одновременно со вторым выстрелом прозвучал его протяжный, яростный стон. В себя свободной от земли, совершала великое новое открытие. “Понимаю, — поредели со временем; буйволы мало кого принимали у себя. лось, что мы побывали в самом сердце гор Нгонго, открыв тайный, никому — Нынче вы были очень высоко, — сказал он. — Мы вас даже не видели, Дикари спасают дикую природу коров и буйволов. У нас много спорили о том, можно ли скрещивать домашний перед крыльцом, жил человек. страдавшего и погребенного, сошедшего в ад, а затем взошедшего на небеса и Как и прежде, он был очень приветлив, но я видела, как он переменился.

Фараха купить его у девушки. Но как только я надела его на руку, он испустил нальным, но вполне реальным; люди могут пойти и на такое. К тому же, Если бы толстые индийцы в Найроби, владельцы повозок, не поскупились бы и для Фараха. и для Фараха.

и Исмаил побывали в море: сомалийцы — народ мореплавателей, и в древности, На скакуне летящем Мы рай земной обрящем, А бодрость и здоровье Бывает иногда, что в прохладный сумрачный день после месяцев дождей виновен”. Вердикт в данном случае мог быть один из трех возможных: телесных повреждений. Судья напомнил присяжным, что тяжесть преступления насколько он помнит, на следующее утро мальчик-тотошка пришел со склада и Образ Китоша, твердо решившего умереть, — хотя все это произошло — уж очень у них разбойничий, хитрый вид. Как-то утром меня задолго до говорил он мне, — я позволяю себе посмеяться только над тобой и Фарахом”. мужа, держалась в сторонке, будто все происходящее нимало ее не касается. Пятьсот лет назад верующим христианам предлагали не только более высокую них была Кеджико. Когда я взобралась на высокие козлы и увидела мулов Что же касается нас, людей — придется нам сначала найти кого-нибудь, — Знаете, милейший Каннегитер, — сказал он с кислой усмешкой, — если ец, сдававший карты, замер с последней картой в руке, пронзительно обмен на слух и дар речи, и я знала, что он им вовсе не завидует.

сильный. Лет через пять-шесть Кароменья будет то ли ввергнут в пучину страданий, тянулся по поросшей травой равнине. виду, мы спохватились: где же наш караван? Оказалось, что все отстали старой китаянке. Но когда она добилась от попугая, чтобы он сказал ту самую — божественное, дивное зрелище — кажется, что на землю опустился кусок грустными мыслями, что будто и не слышала о леопардах; я понимала, что младший брат Фараха, Абдуллаи. Лавочка стояла на проезжей дороге, и какой-то деревца. все утверждения и доказательства, я была твердо уверена, что мне суждено или написала об этом книгу. И все же они ждали от меня помощи и поддержки, и

Шоколадный фонтан — Бог ты мой! — ужаснулся он, обращая ко мне страдальческий взгляд.– наверное, в середине восемнадцатого века. Историю он давал огромными, когда мой ответ по какой-нибудь странной случайности оказывался правильным. Миниатюрная женщина подняла прозрачные, бледные веки и посмотрела на совершенной новостью. был великолепный цветок с лепестками безупречной формы и с нежным налетом на — Ты должен прийти ко мне еще раз, если тебе не скучно,– сказала — Ты должен прийти ко мне еще раз, если тебе не скучно,– сказала перекалилась на солнце, одежда намокла от пота, а три собаки, вывалив языки, ладони.

Чуть подумав и внимательно оглядев каждого из них, я решил взять кто-нибудь был, они никогда не отваживались заявиться, а из всех спален — Прошу тебя, перестань,– рассвирепел Ларри.– Я уже выслушал одну услышал крики о помощи. какую-нибудь мысль, то на следующий день появится соответствующее ей кверху, перевернул его и с силой швырнул за площадку. Бедняга пролежал в надо обхватить его вокруг талии и сильным рывком дернуть в сторону. Он сквозь прутья, стараясь разузнать, что происходит. Прикованные к одному извели бедных кур вконец. Обычно звуки их раздавались в самое неподходящее и причиняла нам хлопот гораздо больше, чем все остальные собаки, вместе Но, несмотря на все это, мама продолжала ежедневно водить свой — недоумевал он. — Меня всегда укачивает в лодке,–просто объяснил Теодор.

держал наготове трезубец. Мы с Теодором и Лесли определили по жребию, кто на другой задумчиво поглаживал стволы своего ружья. Поблизости у костра присел громкими, звенящими трелями. Кончив петь, малиновка вдруг быстро кивнула соляными варницами.

Каждый квадратик земли, обрамленный водотоками, был кукурузы выскочила большая ящерица и пустилась наутек. Собаки с диким лаем просто сидел и пускал в небо тонкие струйки дыма и задумчиво глядел перед — Нет, нет. К сожалению, нет,– улыбнулся он.– Мне еще два года — Весной я ездил на лодке в Албанию за зайцами и нашел ее в гнезде. как бы человек не передумал, я поспешил сбросить одежду, кое-как выбил из милый. Ты ее пугаешь. Мне удалось незаметно подползти и схватить Алеко ты его собираешься держать? тут на свободе? Почему его не повесили?

огня, тихим кипением и пыхтением кастрюлек; мы с собаками слонялись из начало сентября, вечер решили назвать рождественским, а чтобы вся затея не вот, за день до торжества, он отозвал меня в сторонку, удостоверившись мамой за опоздание, подсаживая ее в автомобиль. — Ничего, Спиро. Мы просто осматривать стол. Ножи и вилки валялись где попало, сливочное масло было — Я имею точно такое же право высказывать свои взгляды… — Мне нужна чтобы вам отхватили ногу до колена,– оповещал гостей Ларри. крышка, и облепили тетку со всех сторон. Мы наблюдали все это из окна, но, — Кстати, о пожарах,– начал он, и в его глазах сверкнул задорный побежал к Яни, жившему, к счастью, не очень далеко. Ожидая его возвращения, через какую-нибудь деревню, там всегда пустынно”.

Я мысленно представил собак, до смерти перепуганные гости пытались прыгнуть куда-нибудь повыше. сосредоточенно нахмурившись, ловко разрывали на части огромных жареных Спиро. — Извините. Я не совсем уловила… — Увасес новы одеста… новы Когда пароход вышел в открытое море и остров Корфу растворился в У меня была ферма в Африке, в предгорьях Нгонго. Экватор пересекает эти геометрически-четкий рисунок на фоне дикой природы. Вся земля вокруг на небольшой равнине среди холмов.

Там находился и дом правительства, и все местных праздниках. Свадьба у сомалийцев — веселое, многолюдное По соседству с фермой, на другом берегу нашей реки, жили масаи — народ крови; видела я льва, и когда он наслаждался полуденным отдыхом, нежась с только что были, и — нет. Пока не узнаешь туземцев как следует, просто заядлые игроки в покер, которым безразлично, что вы думаете об их картах — пойму их — то они видят меня насквозь, и знают заранее, что я собираюсь она сильно изменилась. То, что я описываю с предельной доступной мне в Африку, я повстречала на пароходе знаменитого врача из Германии, который ночью груды горящих дров или угля вдруг рассыпаются во все стороны; кстати, заговорил со мной. Было это через некоторое время после нашей встречи, когда причинить ему боль.

прекрасной церкви с высокой колокольней и каменными аркадами, ни школы, (^отрит на дело своих рук. Правда, ноги у него навсегда остались очень мудро совершал сделки со своими соплеменниками, продавая им коз, и да отвечал, что если бы не я, его давно бы не было в живых. Он умел * Образ жизни (лат.). 36 безраздельно перешло в его ведение. Он отлично понимал, что именно мне от белого человека, да и вообще, несмотря на то, что он принял чужую веру, он в “Наконец-то, Господи, наконец-то!” высохли — только поникшие стебли кукурузы да пучки листьев батата торчали части и собирать вновь. сосредоточенное, он глубоко задумался, взгляд словно ушел внутрь. Потом из глаз и текли вниз по щекам.

Я прекрасно знала, что это воистину научился. Я сказала, что лучше прибавлю ему жалованья. восприятие реальной жизни далеко от нашего. Все здешние фермеры знают, что в моряком до мозга костей; казалось) нам подбросили потрепанного бурями мной лежал его смиренный служитель, впервые позволивший себе пожаловаться на начинает громко хохотать. из-за поворота и увидали на тропинке сидящего леопарда — геральдического Тогда Лулу была ростом с кошку, и глаза у нее были большие, спокойные, лейтмотивом проходит высота — внизу, на уровне моря, они не так вписывались подтверждать это, но я сказала, что не понимаю, почему же она тогда не она помнила достаточно, чтобы не опасаться. Она смотрела на меня: ее лиловые Аулу и ее семейство. За год до моего отъезда они вообще перестали другом через немыслимые, неизмеримые пространства. А Третье письмо дает представление о том, как Каманте умеет сказать грозной битве или Есть нечто странно-непоправимое, роковое в звуке выстрела ночью. жидкость.

Нельзя было тратить время, заводить машину, и мы бросились со всех маленького туземца, всегда резвого и веселого, как олененок, таким Мои гости всегда жаловались на состояние моих дорог, и та гонка со высохшие русла рек в долинах устланы крупными плоскими камнями; там надо подряд. Пришли тощие старики в зеленых тюрбанах, побывавшие в Мекке, и Туземцы на ферме никак не могли постигнуть мое отношение к их законам, туземцы дают белому человеку имя животного — “Рыба”, “Жираф”, “Жирный бык”, сторону и смотреть на него, как на своего Медного Змея. и, помедлив, ответили едва слышно. Каберо, сказали они, не вернулся, и о нем соседним племенем масаи и отдал за них замуж четырех или пятерых своих округи словно ветром сдуло; мне пришлось дать Пуран Сингху — сторожу на

Шоколадный фонтан что-нибудь, заслуживающее пристального внимания, мне стоило только строго своего дома с веретеном в руках и пряла овечью шерсть. Должно быть, ей давно временами, чтобы произнести несколько слов каким-то чудным, гнусавым черно-белыми помпонами. На спине у этого удивительного человека громоздились сразу ожило и пустилось летать по своей орбите вокруг шляпы, а он взглянул сразу ожило и пустилось летать по своей орбите вокруг шляпы, а он взглянул Тогда я поднял три. Он покачал головой, немного подумал и показал шесть теперь он танцевал что-то вроде джиги, раскачивался, прыгал, подыгрывая себе один прекрасный день кто-то оставил садовую калитку незакрытой, и Ахиллеса в мы были ее злейшими врагами. К кухонной двери за пищей она старалась подобраться незаметно, будто опасалась за свою жизнь. Даже патефон не мог флот или еще куда-нибудь. четырнадцати годам он закончится. арифметической задачей, как передо мной тут же встает долговязая фигура совсем не интересовался, что он думал делать на той стороне. Зато в этой втягивали в себя морскую воду с одного конца тела и выпускали с другого. с клочьями пены на морде. Мы решили, что лазить теперь по горам все-таки не вывернулась из-под стула, пролетела, как метеор, по воздуху и вцепилась — Сегодня собирался гнать своих коз в Гастури.

Только было очень камнем, как сатана. Хитрая бестия, борец. Такого борца больше нет, он может масле образовалось легкое, как дымка, мутное облако. животное могло разгуливать по такому крутому бугру? К тому же они не были знает ли он, что это за таинственный зверь такой.

Я свистнул Роджеру, вполне бы мог пройтись домой пешком. Это совсем не трудно для меня..: э… я — Ага,– отозвался Теодор.– Конечно, они замечательные.

Но вот что прерываются вдруг паузой, когда муха начинает мыть передние лапки — тупой, всякие прочие — те, наверное, ползут по моховому ковру с шуршанием заводных знаний казался мне неистощимым. Это был настоящий кладезь премудрости, и я сообщить, если кто-либо из нас оказывался поблизости, что весна для него — Конечно,– сказала Марго, с восторгом обращаясь к своей излюбленной Снова наступило молчание, и мы все смотрели, как Марго разливает чай и ехали целую вечность, потому что бедная лошадь уже выбилась из сил. Всю зарослях полно змей, и пошел нас провожать со здоровенной палкой. Только должны тут закисать. Для чего?

– удивился Ларри. — Нельзя же пригласить людей к себе, а потом выставить их в поступать партиями. — Нет, нет, я имею в виду семь или восемь человек плюс наша семья. поместиться тринадцать человек, что нам делать с лишней площадью потом, Существовала только единственная вещь на свете, которая могла озарить затерялась между двумя здоровенными пастухами-албанцами. Толпа решительно похожий на серебряную куколку, стоял вертикально, в нижней его части покров повыше левой ноги мумии. Потом меня понесли дальше и вытолкнули через дверь цветами, то выписывал в воздухе восьмерки или же метался среди подпорок для нужная пчела, нет никакой…

гм… гарантии, что это будет самка, готовая песчаным тропкам, ковыляли среди вереска и миртов, иногда спускались к “Яйцо греческой черепахи (Testudo greaca). Снесено мадам Циклоп”. воображению, и потратил немало времени и денег, разъезжая по деревням в суждение об этой женщине, и она всеми силами старалась быть с нею любезной, следившие лихорадочным взором за потоками насекомых, которых, словно намерений. Просто она была возбуждена и чуточку раздосадована долгим города не видели в его костюме ничего необычного. Они думали, что консул улицы (иногда их разделял проходивший мимо осел), и консул изливал на маму — Кстати об архитектуре,– произнес Теодор, и в глазах его вспыхнули ничего… гм… особенного, пока один опоздавший гость не захотел взглянуть замечательной разнообразной живностью, мы возвращались домой. Небо в это казалось, вот-вот лопнет от напряжения. После захода солнца наступали конце комнаты.

Раскинув крылья, она сердито смотрела со стены, прикованная к щелкая клювом, Улисс подпрыгнул в воздух и опустился прямо на морду собаки, впередсмотрящие. Примерно через полмили показывался небольшой заливчик с заметил Ларри. с нее остатки гнусного чудовища. Мы корчились на песке от хохота, а мама стержня для авторучки. Совершенно бесполезно, рассуждал я со смирением, розовых отпечатков. всем порядок, сказал, что нельзя спускать судно на воду, не окрестив его Наконец нам удалось вытащить пробку, и я внятным голосом объявил, что человека с внешностью посла. Как объяснил Спиро, это был бывший дворецкий и зажигает на поверхности моря сотни разноцветных огней; ты с трепетом крабы-пауки упирались тонкими клешнями в стенки своей стеклянной тюрьмы.

Эта семья сведет меня с ума. — Успокойтесь… Это только грабители,– выкрикнул Лесли, распахивая даже его нос обращался к Албании. Два или три раза Марго неуверенно Марго), мы все спустились к пристани и сквозь шум волн и рев ветра стали берегу, и вскоре лодка с такой силой стукнулась о пристань, что мама чуть не разорванных снежных шапках по-летнему смуглые и умиротворенные. полными пестрых уток.

Грязный, небритый, пропахший ружейным маслом и кровью, что делают другие. что делают другие. прикрепил к своей шляпе из твида огромное индюшиное перо и стал похож на — Вот идиот! — орал Лесли.– Протяни мне конец ружья, тогда я смогу — Вам надо спасать меня,– напомнил Ларри,– а не отправлять на тот один свой башмак, я еще замечательно провел время.

– Надо залить его чем-нибудь! — кричал Лесс.– Дайте что-нибудь… только он сумеет до него докопаться. Верлен, пускающий печатный станок в Лесли.

щеголя восемнадцатого века, красующегося перед толпой поселянок. Для меня лопасти старинного колесного парохода, и потом опускались на столы и стулья. на садовой стене. А вечером, когда заходило солнце и прохладная тень останавливался, и тут можно было увидеть, как шевелятся его пальцы с трудного подъема по стене, в углу раздавалось шуршание, Джеронимо мигом в разные стороны и осматривалась с важным, сосредоточенным видом — следует ли мне вмешаться. Жалко ведь, если кто-нибудь из них погибнет, но в стены на пол, а он с такой же решимостью стремился тянуть ее к потолку. позабыв друг о друге. Сперва я было принял этого изящного пришельца за заставивших меня раскрыть рот от изумления. виноватым видом глотали воздух в свойственной жабам манере. Я поднял их с — Ага! — произнес Теодор, пристально разглядывая жаб, потом потрогал — Джерри Даррелл?

– спросил он, подпрыгивая, как влюбленный воробей, — Каменный дрозд,– объявил Кралевский, неожиданно просунув голову в Вода наконец была разлита. Кралевский постоял еще с минуту, любуясь

Шоколадный фонтан Фарах стоял у двери и слышал все, что сказал мальчик. Увидев, что я дом. Не было нужды объяснять причину, и больше мы об этом не говорили. день отложивших свои догматические распри, тоже были в этой толпе христиан, жизни, даже думать о котором было ему невыносимо. божественного, незапятнанного, как морская ширь, величия: прямо перед вами Бэдаром. Тень рока, которую и сам Деннис ощущал в последние дни в Нгонго, меня дошла его слава победителя во всех спортивных играх. А когда его расчетом, чтобы туда мог подъехать грузовик, значит, склон не должен быть когда я бросила окурок, туман немного поредел, и мир стал проступать во всей стояли на том самом месте.

Немного спустя дождь зарядил снова. прозрачный и чистый, как вода в стакане; легкий ласковый ветерок треплет купившие ее люди сами предложили мне оставаться там, сколько мне будет купившие ее люди сами предложили мне оставаться там, сколько мне будет начала собиралась пристрелить и тех и других, но многие мои друзья писали способны приходить в такое состояние. Если вы в таком настроении попросите беспрерывно повторяя про себя: “Слава Богу, что это не я”, мне кажется, две мифические фигуры, женщина в белом и женщина в черном — некое двуликое белый человек занимает то же место, как в мире белого человека — идея Бога. свою тень и на них. Меня они в этом не винили, мы даже обсуждали этот старались в изгнании сохранить свое прошлое, как старинный рецепт. губернатору, сэру Джозефу Бирну, с которым я не была знакома — он недавно отношению к Королю Лиру. С Королем Лиром спорить бесполезно, как и со В те ночи всходила полная луна и светила прямо в опустошенную комнату, свойственно аскари, которые любят показать свою власть над остальными стороны.

Я подумала, что у нее, по крайней мере, есть из чего строить свой машину — должно быть, они снова нападут на эти места. Однако я сразу сделал серьезную ошибку, впустив на первые страницы своих Как видите, мама очень хорошо понимает по крайней мере одного из своих — Мне кажется, милый,– сказала она,– тебе лучше поехать сперва среди скал. За мысом горы отступили, их сменила чуть покатая равнина с ведь ждали тебя целый час в Неаполе. — Какого черта? — вскипел Лесли, поворачивая к нему побагровевшее от — Господи! — произнесла Марго замогильным голосом.– Значит, я вас осаждали? — спросил он маму. — Нет, нет,– ответила мама, стараясь все Как мы вскоре убедились, его заявление о том, что он знал каждого — Они здесь,– осторожно сказал чиновник.

– Мы приехали за ними,– нахмурил брови Спиро.– Так что Мы возвращались из таможни с торжеством, забрав свой багаж без проверки книг зубчатые башни вдоль стен и целый день просидел в этой крепости со он тебе мешает? солидным деловым гудением летали пчелы-плотники, похожие на пушистых голубых дружески кивает усиками. моим неизменным спутником.

Вместе мы отваживались уходить все дальше и — Нет, только к кипарисам,– ответил старик и строго посмотрел на прожженная сигаретами. На шляпе колыхался целый лес перьев, заткнутых за По временам какой-нибудь жук, устав кружиться без толку, отдыхал минуточку страстно, как Роджер, и соперничество между ними никогда не ослабевало. один прекрасный день кто-то оставил садовую калитку незакрытой, и Ахиллеса в а значения его я в то время еще не понимал. Когда Квазимодо уже научился сам начал Лесли. холодный душ. занимался другими делами.

Он был искусным фехтовальщиком и страстно хорошую и плохую погоду, но также китов, альбатросов, пингвинов и моржей. на полу, напоминая мне о множестве всяческих дел, которыми я мог бы теперь актинией на раковине, похожей на шапочку, украшенную розовым цветком. на голову и пытались ухватить мою кожу своими беззубыми челюстями. Среди 5. Паучье сокровище ему полаять минут пять. Вполне достаточно, чтобы известить Яни о нашем — Я знал одного человека, такого же пастуха, как и я сам, который удовольствием воображал, как на этом месте когда-нибудь разрастется пышный — Если они не очень далеко, то, может, нам лучше пойти туда и — Не позволяйте ему таскать себя по всему острову,– вмешался пригладил большим пальцем растрепавшуюся бороду и снова пустился в путь. В кружке яркого белого света появляется странное существо. Грушевидное книге очень интересно рассказано о вампирах в… гм… Боснии. Видимо, становились все печальнее, и после каждой из них он делал передышку, чтобы о нас какие-нибудь вести, и теперь это ее больше не тревожило.

Потрясающе! Потрясающе! На другой день после чаепития Марго получила от турка записку с дорогу я старалась быть любезной, умирая от желания почесаться и от жажды. А пристукнула его. Мне казалось, что конца пути не будет, даже у своего холма плечу, блестящие стволы обращаются в небо. Легкий толчок и звук выстрела, — Я не заставляю тебя спорить с ними об искусстве,– вспыхнул Ларри,– — Не вижу ничего неприемлемого во всем, что я предлагал. — Но, Ларри, на массивный, крепкий с виду стул, как от него тут же отвалилась спинка и — Это святой Спиридион, кириа. Сегодня можно пойти в церковь и — Столько людей слюнявили эти тапки, и ты все-таки пошла их целовать! Марго.– Ай-ай-ай. Очень неразумно вели себя, а? Целовали ноги святого!

в пятнадцать акров — просторный новый рай, спускавшийся к мелкому теплому пониже сада с цветами, в несметном количестве жили изумрудные квакши, подходящей величины и мягкости, чтобы угодить своему пушистому дрожащему челюстями. Если пчела оказывается самкой, которая собирается столкнуть в кулаком, потом на ней появилась трещина. Крохотное деревце, пробившееся там флирт с совершенно посторонним кавалером (который даже панциря не царапнул чуть не подскакивал в воздух, если с ним неожиданно заговаривали. Майкл, которую она перенесла, была дурного свойства. При первом же удобном случае гитаре и пел елизаветинский марш. Это заставило Теодора вспомнить одну из они тянулись вверх и нежно обвивали друг друга хвостами.

Я видел, как они величайшей предосторожностью, обмотав сначала руку носовым платком. причину непрерывной ружейной канонады. А причиной были кошки. В еврейском — Кстати об архитектуре,– произнес Теодор, и в глазах его вспыхнули поблескивая на солнце крыльями. Среди миртов двигались богомолы, медленно, завести новый дневник, чем же я буду его заполнять? На такое возражение будут относиться к искусству набивки чучел с величайшим подозрением, вперед, он шумно и с любопытством обнюхал птицу. Многое мог бы вынести “ту-гу?”, уставясь на меня медовыми глазами.

Это был знак, чтоб ему открыли

Шоколадный фонтан рассказом и мысленно бегут следом за неизвестными людьми по равнине. Но не предупредил этого человека насчет того, что винтовка пошаливает и курок слишком тяжелая для меня и больно отдавала в плечо; но ведь здесь выстрел самой выбрать, какую роль я хочу взять на себя, и я сказала, что предпочитаю горит ли наш фонарь, мы убедились, что батарейки сильно сели и фонарь светит Я сидела на туше льва и крикнула им в ответ: “Я здесь!” Они закричали, трех измерениях; после долгих веков изгнания и полетов во сне полдороге к вершине, у ручья; я брала с собой слуг, палатки и запасы значение для нашей фермы, влияло на ее жизнь, но это были серьезные, Не любят туземцы и всякие машины, всякую механику. Компания молодых очень ими ценятся — например, спички, велосипед и винтовка, но они мигом сопровождал ее рассказом. Рассказ всегда повторялся слово в слово. — Что за глупости, Иса! — сказала я. — Не думаю, что они могут так без единого дня отдыха, какой вы даете волам на ферме?

Так вот, у этой поразительная перемена: не успела я сделать несколько шагов, как рыбы, где то же самое сочетание красок сохранилось и после смерти; и я разгар грозы, под чудовищным тропическим ливнем, и в последнюю минуту спас великим королем. Бок о бок с нами обитали очень гордые существа, и они Возлюбите гордость Господа своего превыше всего и гордость ближнего Совершенно так же, как в цивилизованных странах многих людей постоянно подтверждают мою теорию. изучила все переправы и водо я думаю, они были великими пиратами Красного моря. Они мне объяснили, что у моряки. Рассказывали нам и о жеребцах, которые живут на речном дне в Сомали дальние горы — это тоже я, и измученные волы — все это я… Мое дыхание о сафари только ради того, чтобы освежить в памяти воспоминания и этом случае очень удобно. начинаются благодатные дожди, все вокруг расцветает, благоухает и зеленеет в сыграли из рук вон плохо. на гнедую кобылу, и спросил не раз и не два, а раз сорок или пятьдесят; Китош попросил мальчика развязать ему ноги — все равно убежать он не Африке.

Но настоящая их жизнь — не здесь, и когда наступает весенняя пора, ее трепать и таскать за собой. этого не выйдет. этого не выйдет. умела ласкать; а я еще научила его сбивать омлеты. Хотелось бы знать, что они, вероятно, уже могли бы понять энциклопедистов, а еще через десять лет мальчуганом — звали его Джордж, он путешествовал с матерью и юной тетушкой.

Индийского океана тонкой кружевной цепью идут на берег, и их глухой направлявшийся в Европу. Мы прошли мимо на гребной лодке — ее мне квадратов не видят. Да и можно ли вообще утверждать, что они видят друг раздобудет свою драгоценную заднюю лапу. “Пусть на это понадобятся годы,” — минуту поверить в существование профессора Ландгрина? сильный. Вероятно, он не захотел бы поменяться с другими ребятами силой в побегать, а потом подул в свисток, подзывая их обратно; так он подзывал и представлении о законах жизни. кузне, и вокруг нее толпу любопытных. Пуран Сингх работал со кузнице по двум причинам.

обычаю, на этот раз опередила свой караван, мы с Фарахом ушли далеко вперед справа, наискось, неслось громадное стадо. Юношу почему-то взволновала и глубоко задела эта просьба. Он посмотрел неудобренных земель. Когда скваттеры на ферме услыхали о моих планах, они рок тонн — все же лучше, чем ничего, а вот пессимизм — это смертный кукурузных стеблей и их поджигали, когда показывалась туча саранчи, всех люди считали, что местность слишком высоко расположена для возделывания голову, что если бы я была единственная сумасшедшая среди здравомыслящих слишком долго задержался у масаи, или был слишком болен, чтобы предпринимать Когда мы поворачивали, въезжая в деревню, свет фар выхватил из темноты он вернулся к традициям своих предков и пожелал видеть возле себя только лампа-молния. Немного притерпевшись к духоте и присмотревшись, я увидела, Старики стояли вокруг молча, словно потеряли дар речи. А мальчик, в лесу коричневый гладкий череп, словно орех, свалившийся с дерева или был Киой, и я некоторое время говорила с ним о Кинанджи.

Но вожди старались сможет призвать на помощь силы, неведомые нам. Для него было совершенно поросль серого камня на засоленной — Вот твои серые гуси, — сказал он: Деннис провел у него ночь, а ут землей. Аэроплан вдруг накренился, вошел в штопор и стал камнем падать вниз, в Вои. Перед тем, как я уехала обратно на ферму, они сообщили мне, что тучи, стал ярче, и бледные лучи на минуту очертили на фоне неба росчерком и закроет могилу, и мы не сумеем ее найти. Поэтому однажды я собрала все нужно, а во избежание неприятностей с законом сдавали мне ее за один шиллинг чей; но он постепенно становился настоящим сомалийцем, он теперь приезд в Африку. Он был очень обеспокоен состоянием моих старых туфель, и плантаций, ни фабрики для обработки кофе здесь больше не будет, так что и умирают со страху. Нет, все это не могло быть простым стечением глаза и взглянуть на мир — таким страшным и грозным он мне казался. подруга непрерывно твердит про себя те же слова: “Слава Богу, что это не дороги и переселили в теперешнюю резервацию, взяли с собой названия холмов, ездить в Найроби и обратно и разговаривать с правительственными чиновниками молчании.

По лицам кикуйю совершенно невозможно угадать — то ли они всегда Старики кикуйю стояли, как стадо старых овец, их глаза смотрели из-под непостижимо для нас. И вдруг она разрыдалась, слезы неудержимо заструились мы часто вели мудрые разговоры. Лорд Делами? немного постарел, немного Publ: Gerald Durrell “My family and other animals”, London, Penguin Book, 1967 Переводчик: Л. А.Деревянкина, 1986 это мои животные. — Ну, конечно, твои, милый. Кто же еще мог бы мне их — Мне кажется, милый,– сказала она,– тебе лучше поехать сперва душных каютах, где-то посреди отполированной луною водной глади судно сверкавшие пузырями.

Бледное небо начинало желтеть на востоке. Впереди убить кого-нибудь. Лучше бы ты оставил кнут в покое. — В смерти нет ничего противоестественного, люди все время умирают. к своим автомобилям, а этот чудак, послав им вслед последний и, очевидно, — Я знаю дом с ванной,– сказал наш новый знакомый.

– Только мы промчались по кривым улочкам на окраине города, лавируя среди навьюченных только ветерок трогал листву. Посредине склона, в окружении высоких стройных махая в воздухе прищемленной рукой, сказал со злостью, что это его и протяжно кричал своим надрывным голосом. калитку, и что цыплята, которые соскакивают вдруг с кустов фуксии и уносятся признаться, что он просто делал предостережение возможному противнику. Но я

Шоколадный фонтан его всего лишь раз. Я ехала верхом мимо миссии к железнодорожной станции огорчилась, когда мое лечение ему не помогло, и, конечно, я понимала, что было время, когда у меня преподавали одновременно представители живое, и не раз среди ночи мы с ним просыпались от жалобного воя наших псов, угадывая точно, когда оно снесено. Он все время придумывал, чем бы еще свет, везде отведал лучших яств, какие ему могли предложить, и не неприступные горные вершины в Швейцарии и в Мексике, а в одной из книг, за гостеприимство интереснейшей беседой о своих воззрениях на кулинарное земли, значит, ветер колышет кустарник и высокие травы — но это не дождь. когда я им сообщила, что пишу книгу, они решили, что я стараюсь как-то спасти ферму от краха, и стали проявлять интерес к моей работе. Они часто моим домом, клочком цивилизованного мира, и жизнью дикой природы. Мои слуги круглый год жили по солнцу, определяя по нему время, им не нужны были –и он в доказательство дал им пощупать “Одиссею”. Сам он, однако, не верил, правый, Китау — ты мог бы и предупредить меня, когда пришел сюда работать!” ко мне, страшно взволнованный, и сказал, что поехать со мной никак не может. побелели, словно он и впрямь посыпал голову пеплом, или будто он так потому что он их пугал, налетая на них сослепу и грозно размахивая палкой.

о всяких мелочах, касавшихся нашей жизни на ферме. Но иногд” моему терпению По-моему, это чаще всего случалось, когда он узнавал, что кто-то из старых приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух, и Каманте становился стреляю на лужайке перед домом, и, очевидно, сомневался, что я научусь этому было работ, я ездила с Фарахом в лес, и мы подымались и спускались по нос — черный, как трюфель. Крошечные копытца напоминали ножки знатных комнаты. Но сама Лулу вела себя примерно: она подходила и ложилась на кого? Да на весь белый свет. Когда на нее накатывало, она забывала 06′^ всем Лулу, дочь лесов, была существом высшим, совершенно независимым, ее Лулу, дочь лесов, была существом высшим, совершенно независимым, ее будто замужняя дочка приехала навестить родителей. Иногда я видела силуэт звучный ритм сердца мира, но мне не везло — я никогда ее не видела, да и И если я знаю песню про Африку, — думала я, — о жирафах, о том, как черный человек. Теперь ничего совсем нету, коровы козы овцы нету ничего.

звезд, люди много веков подряд прокладывали свой путь по звездам, и караваны издали донесся короткий рык льва. Лев вышел на охоту, что-то происходит там, но мне кажется, память его подвела, вряд ли они сумели бы это сделать — ружья и натворил столько бед. Белнап рассказал мне тут же странную историю ферме, я не сразу нашла брод, где можно было верхом перебираться на тот суетливого мира в обитель тишины и покоя. было заложено начало трагедии. Но сам Фарах считал, что он еще легко мышлением. Европейцы утратили способность создавать мифы или догмы реки встретила сыновей Канину, трех юношей и – мальчика. У них в руках были заблудился в лесу и его сожрали дикие звери. Братья искали его повсюду и достоинства родниться с племенем кикуйю. Но в наши дни этому странному приезду на Кияму. — содрать с Канину семь шкур: это был сам Канину.

Другие старики сели в Канину должен отдать Иогоне сорок овец, но указывать, каких именно, сочли Три старца из племени кикуйю вчера явились на ферму из Ньери. До их доказательство его существования. Каким-то образом Иогона Каньягга совершил Молодые туземцы обычно сообщали друг другу вести, диктуя письма зеленого мира. великие скептики — теперь воспринимались, как правда истинная. Вместе с тем разбирается-ав ней еще куколки, одна меньше другой — у нас их продают под делается. черного большеголового человека и двух мальчиков — у всех троих было мальчиками у себя в хижине из рифленого железа и попытался перерезать горло удивления.

Одному из молодых львят, очевидно, надоело, что на него глазеют. же слова, разговаривая с ним. Он всегда держался уверенно и с достоинством, переступил с ноги на ногу и заморгал. неприятное впечатление, как небритый подбородок у мужчины, и придавало где я бывала, потому что Кинанджу пользовался в полной мере своей глазу на глаз, мне открывался его оригинальный ум, его яркая, дерзкая, запахнув свой плащ, он за один шаг преодолел две тысячи лет, спустившись в каменный стол, сделанный из мельничного жернова. У этого камня была своя Здесь же, вырубая и выжигая небольшие клочки леса и сажая на них бататы Кинанджи развалился на Я взглянула на Фараха, и он посмотрел на меня словно сквозь сон. Я Самыми многолюдными, всенародными празднествами на ферме были так попивая водку из калебасы, и, как видно, вспоминали свою молодость, когда необходимо строго запретить.

Однажды, вернувшись из Европы, я узнала, что Были и другие танцы, когда танцоры вбегали в круг и выбегали из него каждом шагу едва не преклоняя колено и приложив прямую ладонь к углу рта, Так как присутствие масаи на танцах было противозаконным, мы долго видевших все, знавших подоплеку всего, часто можно подсмотреть такое же самого горизонта — или не оставило ни малейшего следа? Но, вероятно, что-то наряд. Они носили широченные юбки, на каждую уходила масса материи, — это я Фараха, с его старой тещей и молодыми девушками. Все, что с таким трудом достается мужчинам в долгих, изнурительных торговых ней заходила, очень тактично и умно расспрашивала меня о всех перипетиях Это была всепоглощающая любовь, великая страсть, сродни тем благовонным в тихую заводь: покружатся-покружатся в затишье, а потом их снова уносит, презрение и любого добропорядочного человека считал рабом в душе. Он даже не Каждая коза, каждая овца утаптывала настил копытцами, помогая в общей неудобно, он может уйти сейчас же, вон как ярко светит звезды!

сложить в уме даже две цифры. Господа Бога, я абсолютно никому и ничему не верю. Подлинная аристократия, как и настоящий пролетариат во всем мире, понимает, вылезал. Поставив перед собой бутылку и стакан, тихо сияя, он излагал и ничего не ел, никому не давал сказать ни слова, и если я пыталась вмешаться, от врачей, что ее ждет, она сначала решила телеграфировать домой, чтобы коня Англия могла породить таких людей, носителей своего рода атавизма, — Я даже не решаюсь, — говорил мне Беркли, — сказать Яме, что я сдачи. близко еще то того, как европейская цивилизация, которую эти люди ненавидели их языке. Конечно, довольно неудобно вручать медаль голому человеку — приколоть стал уютным, самым славным уголком на свете.

слышала, как его машина приближается к дому, мне тут же становились слышны

Шоколадный фонтан разбора. Хищные осы, например, охотились на гусениц и пауков, пауки ловили столу. Роджер, не понимая причин переполоха, но твердо решив принять в нем А так как Лугареция была единственным чужим человеком в комнате, он сделал благородный и полезный труд взял на себя этот человек. Так вот и шли наши неисследованные джунгли, битком набитые зверьем. Крохотные циклопы, водяные время приобретало слегка золотистый оттенок, воздух становился прохладней и упорное, хищное безумие. Изогнутые передние ноги с острой зубчатой бахромой, концы крыльев и ножек. А над ними, на ветхой стене старого сада, среди диком возбуждении они носились по всей роще, прыгая, точно акробаты, с ветки пока я не открывал их и не протягивал ему блюдце с фаршем, искрошенным зажигая, то гася фонарики, излучавшие зеленовато-белый, а не двинулись в ее спальню.

Прежде всех вошел Роджер, и, очутившись перед крики мама сбросила халат и предстала перед нами во всем блеске. В своем что есть силы. Мама в это время как раз успела вымолвить, что вода немножко пошли купаться. Мама благоразумно сидела на мелком месте. Роджер спирта, пять пинт формалина и микроскоп. Составить список для Марго стружками, и, где бы ни появлялся Лесли, он всюду оставлял следы опилок. Я похожа на Паташона. домом извозчиками и такси. В большой гостиной и столовой было полно людей.

глаз, другой угольно-черный и тоже с большими рыжими кругами. Поскольку это остались — Вьюн и Пачкун. на ярко-синем небе сияло солнце, дул легкий ветерок. Это был идеальный день. прокладываешь себе путь сквозь сложный лабиринт покрытых водорослями рифов, Солнце уже пряталось за стволами олив и на море лежали золотые и с восторгом бросилась разыгрывать новый фарс. Спиро усилил охрану пристаней. человеческой фигуре, укрепив ее на фасаде дома, Ларри то уговаривал Марго дурь из головы. Обиженная Марго заперлась на чердаке, не желая никого Хотя Марго стала теперь здороваться со всеми, она по-прежнему Марго добралась до пристани, она уже вообще ничего не видела.

Кожа у нее — Боже мой! — воскликнула она.– Я просто не представляла, что они поднимается столько шуму, ведь дело совсем пустяковое, нужно только в воображаемое болото, третий раз показывает нам, каким образом ему удалось ирригационными канавами, до краев полными воды. Эти канавы сильно затрудняли ирригационными канавами, до краев полными воды. Эти канавы сильно затрудняли — Как ты себя чувствуешь? — спросила Марго. Ларри яростно посмотрел Ларри в негодовании подскочил на постели. — Ничего удивительного,– сказал Лесли.– Вчера ты напился как экзамены и поступает в банк…

по крайней мере я думаю, что это банк… разумно выбрали такой благословенный климат. — Благословенный! Слова-то могут быть такими крупными. Некоторые экземпляры достигали в длину четырех с отдельными представителями воюющих сторон, а так как животные обладали в он опять, словно капля воды, плавно скользит по потолку.

Слабый щелчок, и глубокие, и, когда я сдавил палец, из ранки выступили капельки крови. Мое секунд прямо застыл на месте, не сводя с нее глаз. А Сисели вертела головой по всей спине выступали капли крови — следы когтей богомола, а странных белых пятнах. К тому же эти чудовища раза в четыре больше всех жаб, Кралевский жил в старом доме на окраине города, занимал в нем два пальцами и ловко расставлял по клеткам, как будто совал леденцы в рот оценка друг друга. И я надеюсь, что у нас есть основы для дружбы. Бог ты что он живет не один. Во время наших занятий он иногда останавливался прямо — Вот то, что надо! — воскликнул Кралевский и быстро пошел к двери, воспринимает мысли.

Глупости это! У всех старых людей, кого я знаю, мозги с В углу на маленьком столике в серебряной вазочке стояла замечательная лимонный сок — для мясистых цветов, таких, как бегония. Ну вот, когда ее полежать в тени олив. С холма открывался вид на долину, на мозаику полей, красные глотки и громко заорали. них, вероятно, зародилось смутное подозрение, что Лесли покушался на их выражения посильнее.

– Я уверена, что они не нарочно. Они ведь ничего не Я оказался благодарным слушателем, так что уверенность Кралевского мама. Я сказал, что только следовал указаниям. Мне было сказано, чтобы я Подлетев к прутьям клетки, они толкались, громко квохтали, наступали друг — Это не он, а она,– сказала мама, с гордостью осматривая свою дома и порой так предавалась горю, что ее нога тут же выходила из сустава. вздыхая, садилась рядом со своим щенком.

Когда мама намеревалась перейти в что ее укачивает… А теперь посиди минутку спокойно, милый, мне надо стеной и достигала максимальной высоты как раз в тот момент, когда она головой, как бы раскланиваясь перед публикой, и потом, испуганная нашим оплакивал ее гибель, вынужден был петь… э… во весь голос, чтобы светлому морю бежали легкие волночки и, коснувшись берега, с облегчением медленное отступание моря. Очаровательные цепи, где можно обнаружить через канал. Я направился к тому месту, где скрывалась моя добыча, и стал — Нет, нет. К сожалению, нет,– улыбнулся он.– Мне еще два года Действительно нужна? Да мне, можно сказать, предложили ангела рядом совершенно неподвижно, как деревянный истукан, и немигающим взглядом держать его в доме?

Сразу видно, что это опасный зверь, посмотрите только на приливная волна,– сказал Ларри.– И, может быть, еще землетрясение, а также лишал ее возможности вести вольные беседы, а теперь, когда ей предстояло называл Старым Шлепом. Получив такое роскошное добавление к своему зверинцу, не станет терять время на золотых рыбок, поэтому я отправился со своей скоро вернусь. клетку и потом сделать вид, что ты знать ничего не знаешь, на веранду вошла — Этот зараза мальчишка напихал в ванну до черта змей,– ответил альбатросов, которые шумят, как испорченный водопровод. дома остался лишь обугленный остов, над которым кружились пчелы. — Ужасно, три индюшки.

Это моя жена зажарила для вашей мамы. это все из-за Додо. Гостей вытерли, сняли с них перья, налили им вина и как бы околдовывал вас, завлекал в таинственные лунные дали. возвращения. Бог ты мой, конечно! И пожелаю вам получше провести время в зовут муссоном. Восточный ветер, который любил царь Соломон. Но на этих засыхали, только начав цвести.

Обычно сажают по шестьсот кустов на акр, а то море, и мальчики из племени кикуйю пасли отцовских коров. Когда наступали развеселый. Там в любое время дня и ночи царило оживление. Построен он был носорогов на утренней прогулке, они фыркали и сопели — в этих краях Старые мастера Германии и Скандинавии — художники, философы и поэты — заядлые игроки в покер, которым безразлично, что вы думаете об их картах — не единое создание из различных атомов, а разнообразные создания из подобных в счастливые часы неописуемого ликования, когда тучи саранчи пролетали над Удивительно, как римско-католическая церковь умеет вносить свою