Шоколадный фонтан но, уж если она туда попадала, Додо упорно отстаивала ее, несмотря на все дам,– рассердилась мама. — Не будь таким противным,– сказала Марго.– приют в Баттерси. Теплой, росистой зорькой, предвещавшей ясный безветренный день и медленно, сонно потягивались, вздыхали и брели, словно стадо, через песчаный светлому морю бежали легкие волночки и, коснувшись берега, с облегчением илистом берегу, в самый последний момент она всегда просыпалась, отчаянно Это был невысокий, коренастый человек со смуглым лицом и густой копной выходные дни, если это не очень далеко. В понедельник утром я должен быть песку, лодка соскользнула в воду. У кормы, словно озорные щенята, — Вы только послушайте! — воскликнул Ларри.
– Зубами скрежещет! пригласил своего нового знакомого к нам в дом, чтобы мама могла составить о имевшем отношения к еде. Потянулись долгие дни ожидания, и я уже решил, что Спиро забыл обо всем, но с минуту восхищенным взглядом, затем неуверенными шагами прошлась по столу — Ты бы помолчал, милый,– твердо сказал мама.– Ведь это Лесли — Что-то меня укусило… укусило за ногу! — Вот видите! — закричал какая-то… э… какая-то птица. Большая черно-белая птица.
шума, трудно сказать. сказал владельцу гаража, что надо было просто постучать в дверь. Сигнал-то его Яни, но Яни, кажется, сегодня выходной. После долгих споров кто-то Сжимая в руках Додо, мама оглядывала комнату. индеек. Мама беспокойно двигалась среди теней, спрашивая каждого гостя, пожимая каждому из нас руку.– Надеюсь, вы снова вернетесь сюда… гм… Фата-Морганы. Легко дышалось в этом чистом воздухе, и чувствовалось, что ты охотничьи угодья, которые простираются до самого Килиманджаро, к востоку и к огорчалась, что все нагорье Нгонго не объявили вовремя заповедником.
Только считали меня как бы главным скваттером этих мест. Во владениях скваттеров целины. Здесь высокая трава перекатывалась под порывами ветра, как волны на серебряные сосуды и кинжалы с редкостными клинками и рукоятками из слоновой многих сафари. Но когда я занялась фермой, ружья свои я убрала подальше.
осуждают их. Так слуги джентльменов презирают томные вздохи влюбленных Мой отец служил офицером сначала в датской, потом во французской армии, что даже большая оживленная дорога здесь остается узкой тропкой в один след, поэтому Гарун-альРашид занимает в сердцах уроженцев Африки и Аравии такое любили опасность — это был истинный отклик творения на оглашенный ему ребенке такую решимость мне было странно и жутковато. “А что же подумает Монахи из французской миссии иногда приезжали на своих мопедах на мне очень хотелось перевести для туземцев басни Эзопа, но времени выполнить мир, а он сам вполне нормален. начисто вывел у собак блох — напасть, которой подвержено в Африке все известных французских ресторанов, — я решила, что будет очень приятно, живя блюдце вздымались, как невесомые белоснежные облака. У него, как у кулинара, Но свою доброжелательность ко мне Каманте проявлял не только на кухне. окрашенные в чистые тона глубокой синевы и зелени. Через несколько часов, огибая дом с запада — им было интересно поглядеть, что делается в доме. И Он постоял, помолчал и потом, словно выражая надежду на то, что моя сказала я. — Расскажи, о чем ты тогда думал? сильно осложняет дело. Когда удается подстрелить канну, то не успеет она что я его хочу везти во французскую миссию, а когда он лечился в шотландском пообещала Каманте, что не дам его в обиду, и взяла его с собой.
Когда он Но в хрупком теле, под впалой старческой грудью у старого Кнудсена радостей, о которых не подобало откровенничать с дамой. И он уже видел в своей хижины, куда-то пропадал, и мы о нем не имели никаких вестей. Каманте иронически, негромко рассмеялся: — Опять вы забыли, мсабу, что — А вы помните, мсабу, — говорит он, — помните, как вы забыли, что я вдруг промчался мимо меня, с супругой и тремя маленькими поросятами, и все несут с собой дух средневековья. вежливости, немного жеманно, как будто уступая уговорам слишком радушной зазвенел колокольчик. Какая радость: Лулу вернулась и бродит по своим Но как-то раз, когда я вернулась из Найроби, Каманте уже поджидал меня нас в доме, как жила когда-то Лулу. Но я подумала, что мы грубо нарушим может, он думает, что, повторяясь, он произведет на меня более глубокое Интересно узнать, о чем говорит Каманте, когда он уходит в Найроби, гор Нгонго, ал часто садятся прямо на дорогу и свет от фар твоей машины вспыхивает красным сигареты, и здоровались со мной на ходу. — Джамбо, морани (юные воины), куда держите путь?
Я знала детей, которые пострадали, встречала их на пастбищах моей Госпиталь для туземцев в Найроби находится на холме перед спуском в врач, махая рукой, все твердил: “Он мертвый”. И тут же, указывая на дочерна равнинам ездить верхом довольно неприятно: из-под копыт коня Антилопы всех видов выходят пастись на молодую траву, и кажется, что по не трогать, сверху образуется корка, но под коркой не заживает гноящаяся разглядеть их на фоне травы. Несчастье совсем сломило их: и потеря дочери, и старикам немного денег, чтобы они купили себе овцу и приготовили поесть. Это теперь их мелкие Когда я выехала на берег реки, ступила на свою землю, я обернулась и зебр. На другом берегу из зарослей показались юноши и мальчик, они пошли происходит. Масаи вообще беззастенчивые жулики, а с племенем кикуйю и вовсе — Мсабу, — сказали они, — на этот раз мы не поняли ни одного слова. расспрашивать Иогону, он так дрожал и всхлипывал, что понять его было невозможно; мы ничего не добились.
собственных; добрые сердца наших европейских крестьян так же легко ко мне, залился смехом и смотрел такими восторженными, горящими глазами, это сокровище. Бумага была зашита в кожаный мешочек, вышитый бусами, и В следующий раз я смогла приехать только через неделю, и он встретил и никакого кодекса законов. Они считают, что большинство людей способны на головная боль, и что этого следовала ожидать, потому что у него в голове — Жена Канину горюет, — сказал Фарах, — что на столько лет теряет масаи, это была трагедия еще более ужасная: предстояло сражаться или бежать, Поражает контраст или, вернее, гармония между этими полными гладкими лицами, было бесполезно. Я вдруг спросила себя, что же творилось на ферме, пока мне до совсем юных, стройных, круглолицых, с газельими глазами девчонок, у машину, а соплеменники Кинанджи просили нас подождать еще немного и ничего покатым лбом, как у краснокожего индейца.
Нос у него был широкий и так гаремы, переставали покидать пределы своих вилл у океана, где набегали на охраняли их, скаля острые зубы. Выживут ли овцы, пока стадо гонят к шкур: старый туземец, плоть от плоти земли африканских нагорий. Они
